Смысл текста. , нужно над горой туман и розовато-оранжевые отсветы. весь день лил дождь, потом перестал, выглянуло солнце, зашло за гору, и вот теперь была такая гора. было красиво, так красиво, что ёжик с медвежонком просто глядели и ничего не говорили друг другу. а гора все время менялась: оранжевое переместилось влево, розовое — вправо, а голубое стало сизо-синим и осталось вверху. ёжик с медвежонком давно любили эту игру: закрывать глаза, а когда откроешь — все по-другому. — открывай скорей, — шепнул ёжик. — здорово! теперь оранжевое растеклось узкой каймой по всей горе, а розовое и голубое пропало. туман был там, выше, а сама гора была будто опоясана оранжевой лентой. они снова закрыли глаза, и, когда через мгновение открыли, вновь все изменилось. оранжевое вспыхивало кое-где слева и справа, розовое вдруг появилось справа, розово-голубое исчезло, и гора вся стала такой темной, торжественной, что от нее просто нельзя было отвести глаз, ёжик с медвежонком снова закрыли и открыли глаза: гора была покойной, туманной, с легким розоватым отсветом справа, но они не успели снова закрыть глаза, как этот отсвет пропал. туманная, красивая гора глядела на ёжика с медвежонком. и вдруг, или это ёжику с медвежонком показалось, кто-то заговорил: — вам нравится на меня смотреть? — да, — сказал ёжик. — а кто? кто говорит? — шепотом спросил медвежонок. — я красивая? — да, — сказал ёжик. — а когда я вам больше нравлюсь — утром или вечером? тут и медвежонок понял, что это говорит гора. — мне — утром, — сказал медвежонок. — а почему? — тогда впереди целый день и… — а тебе, ёжик? — когда ты прячешь солнце, мне грустно, — сказал ёжик. — но я больше люблю смотреть на тебя вечером. — а почему? — когда смотришь вечером, как будто стоишь там, на вершине, и далеко, далеко видно. — что же ты видел сегодня, ёжик? — спросила гора. — сегодня так пряталось солнце, а кто-то так не давал ему уйти, что я ни о чем не думал, я только смотрел. — а я… мы… то откроем глаза, то закроем. мы так играем, — сказал медвежонок. быстро сгущались сумерки. и когда почти совсем стемнело, иссиня-зеленое небо вдруг оторвалось от горы, а вся она стала резко видна, чернея на бледно-голубой полосе, отделяющей ее от темного неба.
надо видеть прекрасное во всём