Белое солнце и низкие, низкие тучи, Вдоль огородов - за белой стеною - погост. И на песке вереницы соломенных чучел Под перекладинами в человеческий рост.
И, перевесившись через заборные колья, Вижу: дороги, деревья, солдаты вразброд. Старая баба - посыпанный крупною солью Черный ломоть у калитки жует и жует.. .
Чем прогневили тебя эти серые хаты, Господи! - и для чего стольким простреливать грудь? Поезд и завыл, и завыли солдаты, И запылил, запылил отступающий путь.. .
Нет, умереть! Никогда не родиться бы лучше, Чем этот жалобный, жалостный, каторжный вой О чернобровых красавицах. - Ох, и поют же Нынче солдаты! О господи боже ты мой!
Вдоль огородов - за белой стеною - погост.
И на песке вереницы соломенных чучел
Под перекладинами в человеческий рост.
И, перевесившись через заборные колья,
Вижу: дороги, деревья, солдаты вразброд.
Старая баба - посыпанный крупною солью
Черный ломоть у калитки жует и жует.. .
Чем прогневили тебя эти серые хаты,
Господи! - и для чего стольким простреливать грудь?
Поезд и завыл, и завыли солдаты,
И запылил, запылил отступающий путь.. .
Нет, умереть! Никогда не родиться бы лучше,
Чем этот жалобный, жалостный, каторжный вой
О чернобровых красавицах. - Ох, и поют же
Нынче солдаты! О господи боже ты мой!