Несколько лет назад, мне пришлось плыть зимой на теплоходе из Батуми на север. После Туапсе теплоход ушёл в открытое море, чтобы обойти ледяной шторм, бушевавший у берегов Новороссийска. На рассвете я проснулся от тишины. монотонно гудела машина. Я вышел на палубу. Шторм стих. В необыкновенной ясности всходило солнце. Впереди, в голубоватой светящейся мгле, медленно вырастали из моря очертания жёлтых гор, освещённых низкими, но яркими лучами. Это был Крым, но я не сразу узнал его. Он показался мне огромным островом, тонущим в утренней синеве. Впервые я увидел из морской дали весь Крым, весь торжественный разворот его берегов от мыса Фиолента до Кара-Дага. Мы подходили к берегам, расцвеченным сухими и резкими красками Крымской зимы.
На рассвете я проснулся от тишины. монотонно гудела машина. Я вышел на палубу. Шторм стих. В необыкновенной ясности всходило солнце.
Впереди, в голубоватой светящейся мгле, медленно вырастали из моря очертания жёлтых гор, освещённых низкими, но яркими лучами. Это был Крым, но я не сразу узнал его. Он показался мне огромным островом, тонущим в утренней синеве.
Впервые я увидел из морской дали весь Крым, весь торжественный разворот его берегов от мыса Фиолента до Кара-Дага.
Мы подходили к берегам, расцвеченным сухими и резкими красками Крымской зимы.