В интервью с Василием Аксеновым укажите элементы разговорной речи в во журналиста и ответах писателя, мотивируйте обращение к тем или иным языковым средствам. Покажите стилистические особенности диалога в сравнении с авторским вступлением, предваряющим беседу с В. Аксеновым.
- Вы диссидент из диссидентов, живете теперь в высотке на Котельнической набережной... Правительственный презент?

- Не презент, а скорее, возвращение долгов. В этом доме до нашего отъезда жила моя жена. Здесь была квартира Романа Кармена, ее первого мужа. Впоследствии квартиру взломали чекисты. И когда нам вернули сначала гражданство, а потом квартиру, она по чистой случайности оказалась в этом же доме. Когда я приезжаю в Москву, то живу здесь и чувствую себя вполне уютно. Нашим взаимоиндифферентным отношениям с правительством это не мешает.

- А зачем вы приезжаете?

- Я сам толком не могу этого понять. Обнаруживаю себя в очередной раз в Москве и спрашиваю: "Вася, и какого черта ты опять здесь?!" Все, вроде бы, какие-то дела: то в Казани родственников навестить, то в Керчь к молодым писателям... На самом деле мне, видимо, это нужно - сюда приезжать, я хочу этого, я скучаю. Поэтому и дела тут накапливаются. Вот недавно, знаете, по чему заностальгировал?.. Купе, водочка, селедочка, огурчики, разговор на русском языке... И хотя мне всегда казалось, что я эту купейную романтику не очень люблю, так мне захотелось в этот вагон, который ни в Нью-Йорк, ни в Париж не ездит, а ездит только в Самару...

- Удалось получить удовольствие?

- Да, я поехал в Самару. И хотя водка была не "Столичная", а "Абсолют", и пиво не "Жигулевское", а "Баварское", дух все равно остался отечественный. Пока. Кстати говоря, это только в Москве происходит такая стремительная вестернизация, а весь остальной "совок" тащится по этому пути медленно. Есть такие заповедные места...

- Может быть, вам скоро и приезжать не будет смысла? Что Пятая авеню, что Новый Арбат - те же магазины и та же суета...

- Нет, в Москве есть своя урбанистическая романтика, в ней городской загадочности больше, чем даже в Нью-Йорке, "самом городском" американском городе. Таинственный, странный, затягивающий город Москва. Огромное скопление людей на одном квадратном метре, огромное количество собак, носящихся совершенно свободно по своим делам. И женщины здесь совсем другие. Они ходят так, что видно - они всю жизнь ходили по асфальту, а не по земле. Многие американские юнцы, и не только юнцы, приезжая сюда, балдеют именно от урбанизма.

- А вы, оказывается, до сих пор романтик?

- Да, видимо, клинический. И поэтому сейчас мне иногда становится здесь очень тоскливо: как все замечают, в России романтический период закончился, началась проза, все покрыто каким-то цинизмом, ходят новые герои с затылками, стриженными "скобочкой", говорят на сленге, мне непонятном, - а ведь я в свое время был крупным специалистом по этому делу...

- Многие, раз уехав, так никогда и не приезжали...

Вы знаете, для многих это тяжелое потрясение - приехать в "совок" и обнаружить, что он сыт. Иногда мои выступления перед эмигрантами, уехавшими до 91-го года, требуют от меня большого мужества: когда говоришь им, что в Москве прилавки завалены едой, то рискуешь получить стулом по голове. Понимаете, им почему-то кажется, что если здесь людям будет лучше, то им там будет хуже. До сих пор они вот были такими умными, что уехали, а теперь вдруг получается, что они и не такие вовсе умные. Это даже страшно! Они читают газету "Русское слово", которая постоянно чернуху гонит из Москвы, и закатывают глаза: "О как же вы ТУДА едете?! Это же опасно что - опасно? Опаснее, чем у нас на South-East, куда нельзя зайти, откуда каждое утро передают хронику, напоминающую сводку военных действий? В Москве я езжу на троллейбусах, хожу по ночам пешком, для безопасности только темные очки надеваю. Только однажды на меня напал какой-то тип. Ну он меня стукнул, я его стукнул... Это случается в любой точке земного шара. Да, и еще однажды я здорово испугался. Увязались за мной двое каких-то странных людей, у одного сумка, довольно увесистая, когда они меня догнали, я на его лице увидел шрам и совсем неуютно себя почувствовал. А они из сумки достали "Ожог" и по меня расписаться.

- А тех молодых, которые еще не стали старыми, вы понимаете?

- Нет, еще не совсем. Я только начинаю что-то улавливать, и вот что мне интересно... Помните август 91-го? Сотни молодых людей стояли, ожидая каждую минуту смерти, и не расходились. Но, мне кажется, тогда еще работали законы "русских мальчиков", мальчиков моего поколения. Та молодежь еще не вкусила богатства, они были почти такими же бедными, как мы. А сегодня? Вкусив, стояли бы? Как бы это узнать, не

устраивая нового августа? Я хочу их понять. Это, кстати, наверное, еще один ответ на во зачем я сюда приезжаю.

санёкмаслов    3   29.03.2020 17:31    311