Он не понравился мне ещё в троллейбусе. В поздний час в салоне нас было всего двое, и я невольно обратила внимание на рослого угрюмого мужика на задней площадке, который сверлил меня недобрым взглядом из-под низко надвинутой шапки. «Вот чёрт! Чего ему надо? Ещё привяжется!» – с этими мыслями я поторопилась к выходу и, уже шагнув на тротуар, услышала из троллейбусного нутра: – Эй, подожди, красавица!
Решив не уточнять, мне ли это адресовано, я почти бегом припустила к дому – и сразу у меня за спиной раздался топот и новое хриплое:
– Тебе, тебе говорю, слышь, ты!
Я бежала уже изо всех сил, но меня неумолимо догоняли. У самого подъезда я сделала отчаянный рывок через газон, но каблуки увязали в земле и драгоценные секунды были потеряны – нескольких мгновений не хватило на то, чтобы найти ключи и укрыться за дверью.
– Да стой ты, ненормальная!
Я вжалась спиной в холодный дверной металл. Сердце колотилось в самом горле, мешая дышать; влажные волосы неприятно липли к лицу. Мой преследователь остановился в нескольких шагах от меня и шумно переводил дух – так же как и мне, пробежка далась ему нелегко. Тусклый свет подъездного фонаря осветил выдающиеся надбровные дуги, крупный нос, узкие губы, щетину… «Маньяк!»
– Ты это… напугалась, что ли? Не надо меня бояться, – отдышавшись, он усмехнулся, блеснув золотым зубом.
– Я… я буду кричать…
– И кричать не надо, поздно уже, ещё разбудишь кого. – Он придвинулся на шаг, почти нависая надо мной. – Я, собственно, чего хотел… Нá вот, держи, ты в троллейбусе забыла, – в его протянутой руке был… мой зонт.
МАНЬЯК:
Он не понравился мне ещё в троллейбусе. В поздний час в салоне нас было всего двое, и я невольно обратила внимание на рослого угрюмого мужика на задней площадке, который сверлил меня недобрым взглядом из-под низко надвинутой шапки. «Вот чёрт! Чего ему надо? Ещё привяжется!» – с этими мыслями я поторопилась к выходу и, уже шагнув на тротуар, услышала из троллейбусного нутра: – Эй, подожди, красавица!
Решив не уточнять, мне ли это адресовано, я почти бегом припустила к дому – и сразу у меня за спиной раздался топот и новое хриплое:
– Тебе, тебе говорю, слышь, ты!
Я бежала уже изо всех сил, но меня неумолимо догоняли. У самого подъезда я сделала отчаянный рывок через газон, но каблуки увязали в земле и драгоценные секунды были потеряны – нескольких мгновений не хватило на то, чтобы найти ключи и укрыться за дверью.
– Да стой ты, ненормальная!
Я вжалась спиной в холодный дверной металл. Сердце колотилось в самом горле, мешая дышать; влажные волосы неприятно липли к лицу. Мой преследователь остановился в нескольких шагах от меня и шумно переводил дух – так же как и мне, пробежка далась ему нелегко. Тусклый свет подъездного фонаря осветил выдающиеся надбровные дуги, крупный нос, узкие губы, щетину… «Маньяк!»
– Ты это… напугалась, что ли? Не надо меня бояться, – отдышавшись, он усмехнулся, блеснув золотым зубом.
– Я… я буду кричать…
– И кричать не надо, поздно уже, ещё разбудишь кого. – Он придвинулся на шаг, почти нависая надо мной. – Я, собственно, чего хотел… Нá вот, держи, ты в троллейбусе забыла, – в его протянутой руке был… мой зонт.