Путь святого андрея первозванного напишите изложение в декабре, когда снег покрывает землю, – день памяти андрея первозванного. там, откуда пришёл он, дети не играют в снежки, не катаются на санках, не лепят снеговиков. их зима – это наше лето. нам приятно путешествовать в те края. но им отправляться в нашу сторону и холодно, и страшно. а крым для жителей римской империи был северной ссылкой, некой сибирью в нашем понимании. если же наш юг – это их север, то кто мы такие в их глазах, как не жители полуночной, холодной страны, гиперборейцы, дикари? зачем из солнечной палестины, обутый в лёгкие сандалии, приходил к нам на заре христианской веры святой андрей? зачем вообще путешествуют люди? купцов гонит в дорогу жажда прибыли, непоседливый, азартный, авантюрный характер. так ли путешествовали апостолы? нет. можно путешествовать, чтобы захватывать чужие города, уводить пленных, грабить. этот вид путешествий, военный поход, тоже не апостольский. можно покидать родные края жизнь. с древних времён миллионы беженцев, под свист стрел или под звук автоматных очередей, освещённые заревом , уходят с насиженных мест в поисках безопасности. к апостолам это не имеет никакого отношения. есть, наконец, ещё один вид путешествий, выдуманный греками. это путешествия из любознательности, из желания повидать неизвестные земли, узнать новое, научиться чему-то у жителей незнакомых стран. с апостолами полное несоответствие. не беглецы и не захватчики, не авантюристы, не торгаши и не бродячие философы, кто же они такие? феномен апостольской проповеди не вписывается ни в одну готовую схему. человек, к которому прикоснулся огонь, не может стоять на месте. он реагирует, чувствует боль, он не принадлежит себе. то, что дано ему, – не его собственность. и вот он идёт, готовый дойти до края земли, и проповедует. человеческая жизнь коротка, и апостолам надо спешить, потому что против них лезвия мечей и копий, против них собрались на совет мудрецы и сильные земли. апостолы идут на верную смерть, но не идти не могут. они идут в города, где есть науки и ремёсла, где множество людей собраны вместе и, значит, у слова может быть множество последователей. и снова, как следопыт перед неизвестным следом, останавливается мысль. зачем андрей пришёл туда, где нет никаких городов, никакой цивилизации? только непроходимые леса, малочисленные племена и торговый путь, проходящий через огромные неосвоенные территории. приход андрея, его пророчество удивительны вдвойне. водрузив крест в стране, о которой никто не слышал, он преподал ей благодать. а в нашем случае преподал так, что она столетиями ждала своего часа. не улетела, как облако, и не испортилась, как залежавшаяся пища. но сияла, подобно солнцу, над головами здесь живущих людей и переливалась над ними радугой, пока не выпала алмазной росой на сердце князя владимира. снег хрустит под ногами, осыпается с дрогнувших веток, летит в лицо. да… далеко на север дошли твои, обутые в лёгкие сандалии, ноги, святой андрей. тебе за всё.

В декабре, когда снег, как правило, уже покрывает землю, мы празднуем день памяти Андрея Первозванного. Этот де­кабрьский снег определяет точку обзора, с ко­торой интереснее всего смотреть на Апостола и его к нам приход.

Там, откуда пришел к нам Андрей, дети не играют в снежки, не катаются на санках и не лепят снежную бабу. Их зима — это наше лето. Нам легко и приятно путешествовать в те края. Но им отправляться в нашу сторону и холод­но, и страшно. Тот Крым, в котором мы чаще всего греем свои кости, для жителей Римской империи был северной ссылкой, некой Сиби­рью в нашем понимании. Когда Климента или Златоуста ссылали на север, то это был север для них. Для нас это юг. Если же наш юг — это их север, то кто мы такие в их глазах, как не жи­тели полуночной, холодной страны, гипербо­рейцы, медведи, дикари?

Зачем из солнечной Палестины, обутый не в теплые сапоги, но в легкие сандалии, прихо­дил к нам на заре христианской эры родной брат апостола Петра? Зачем вообще путеше­ствуют люди?

Купцов гонит в дорогу жажда прибыли и не­поседливый характер. Домосед не станет куп­цом. Он, скорее, станет ремесленником. Нуж­но иметь характер азартный, непоседливый, нужно, чтобы вместе с кислородом в крови бегали пузырьки авантюризма. Только в этом случае человек купит товары, снарядит кораб­ли, наймет охрану и отправится в путь. Так ли путешествовали апостолы? На всех известных языках скажем: нет, nein, nо. И не ошибемся.

Можно путешествовать, чтобы захватывать чужие города, уводить пленных, везти на теле­гах добычу. Этот вид путешествий, военный поход, тоже не апостольский.

Можно покидать родные края жизнь свою и своих домашних. С древних времен до сегодняшнего дня в мире живут миллионы беженцев, под свист стрел или под звук авто­матных очередей, освещенные заревом пожа­ров, ушедших с насиженных мест в поисках безопасности. Этот вид перемещения в про­странстве к апостолам тоже не имеет никакого отношения.

Есть, наконец, еще один вид путешествий, выдуманный греками. Это путешествия из любознательности, из желания повидать неиз­вестные земли, узнать что-то новое, научиться чему-то у жителей незнакомых стран. Слича­ем с апостолами и находим полное несоответ­ствие.

Не беглецы и не захватчики, не авантюри­сты, не торгаши и не бродячие философы, кто же они такие?

Феномен апостольской проповеди не впи­сывается ни в одну готовую схему. Он ни на что не похож, и его не с чем сравнивать. Как вод­ный поток из источника, это явление проис­текает из уникального факта Пятидесятницы. Человек, к которому прикоснулся огонь, не может неподвижно стоять на месте. Он реаги­рует, чувствует боль, его мышцы сокращаются. И человек, на которого в виде огненных языков сошел Утешитель, тоже не может оставаться на месте. Он не принадлежит себе. То, что дано ему, — не его собственность. Он должен послужить. И вот он идет, готовый дойти до края земли, и проповедует.

Человеческая жизнь коротка, и апостолам надо спешить. Тем более, что против них на точены лезвия мечей и копий, против них со­брались на совет мудрецы и сильные земли. Апостолы идут на верную смерть, но не идти не могут. Огонь Пятидесятницы не гаснет.

Они идут в города, туда, где есть науки и ремесла, где множество людей собраны вме­сте и, значит, у Слова может быть множество последователей. Идти по селам и маленьким поселениям непрактично. Это также опасно (в селе, как и в городе, разъяренные язычни­ки на убийство), но перспективной паствы там меньше, и нравы грубее, и привя­занность к древним культам глубже. Апостолы идут в крупные торговые и культурные цент­ры: Коринф, Солунь, Афины, Рим.

И здесь снова, как следопыт перед неизвест­ным следом, останавливается мысль. Зачем Андрей пришел на Киевские горы? Никаких городов, никакой цивилизации. Только непро­ходимые леса, малочисленные дикие племена и торговый путь, транзитом проходящий че­рез огромные неосвоенные территории.

Может, он шел, не думая останавливаться? Может, неожиданно, безо всякого приготов­ления, сердце его вдруг учащенно забилось, и чуткая совесть расслышала слова Святого Духа о том, что здесь будет после? Как бы то ни было, приход к нам Андрея и его пророче­ство об этих местах удивительны вдвойне. Еще рыба не успела отметать икру, а он уже издали благословил ту, будущую молодую рыбку, которая должна будет появиться.