Стон контрабасный – щипки да тычки, всё шито-крыто. Струнный металл полируют смычки мастеровито. В деках растянуты, жилы дрожат – жертвы на дыбах. По древесине плывёт звукоряд, тонет в изгибах, Бьётся об стенки, сквозь щель напролом рвётся к свободе, Отпартитуренный, острым углом в публику входит. Низкo по тембру гудят в унисон трости-фаготы: Тролли в экстазе, мистический сон, тёмные своды Келий пещерных, где скрылись миры Эдварда Грига. Это – безумие, тартарары, пляски в веригах Леших и кобольдов, гномий оскал – блеск острой стали. «Горный король!» – сотрясающий зал туш наковален. Голод ста глоток нельзя утолить комьями грунта: – Крови христианской желаем испить, дай нам Пер Гюнта!.. … Выключит свет за софитом софит, белой вороной Музыка к фьордам сама полетит вслед за циклоном. В снег индульгенций роняя клочки,– просто билеты, Выйдут чудовища, вспыхнут зрачки – не сигареты.
Струнный металл полируют смычки мастеровито.
В деках растянуты, жилы дрожат – жертвы на дыбах.
По древесине плывёт звукоряд, тонет в изгибах,
Бьётся об стенки, сквозь щель напролом рвётся к свободе,
Отпартитуренный, острым углом в публику входит.
Низкo по тембру гудят в унисон трости-фаготы:
Тролли в экстазе, мистический сон, тёмные своды
Келий пещерных, где скрылись миры Эдварда Грига.
Это – безумие, тартарары, пляски в веригах
Леших и кобольдов, гномий оскал – блеск острой стали.
«Горный король!» – сотрясающий зал туш наковален.
Голод ста глоток нельзя утолить комьями грунта:
– Крови христианской желаем испить, дай нам Пер Гюнта!..
… Выключит свет за софитом софит, белой вороной
Музыка к фьордам сама полетит вслед за циклоном.
В снег индульгенций роняя клочки,– просто билеты,
Выйдут чудовища, вспыхнут зрачки – не сигареты.