Моей кошке Маркизе десять лет. Несмотря на преклонный возраст, она остается красавицей: бе-лая грудка и такие же белоснежные лапки, черный хвост и темная пятнистая спина. А возле больших зеленых глаз – будто подведенные, как у Клеопатры, темные ободочки. У наших соседей есть кот. Он гораздо моложе нашей Маркизы и вроде бы не толстый, но ходит очень медленно и почти весь день спит. Наша же кошка всегда в форме: бегает, прыгает, лазает по де-ревьям. Маркиза подкупает умом. Если она захочет есть, то подойдет к холодильнику и начинает мяу-кать: мол, пора ее накормить. Если захочет гулять, то опять же подойдет к двери, мяукнет и ждет, пока ей откроют. С улицы может в комнату через форточку войти, а может дверь лапой открыть – плохо только, что закрывать за собой не умеет. Раньше она даже пила из-под крана. Я очень люблю свою Маркизу.
Моей кошке Маркизе десять лет. Несмотря на преклонный возраст, она остается красавицей: бе-лая грудка и такие же белоснежные лапки, черный хвост и темная пятнистая спина. А возле больших зеленых глаз – будто подведенные, как у Клеопатры, темные ободочки.
У наших соседей есть кот. Он гораздо моложе нашей Маркизы и вроде бы не толстый, но ходит очень медленно и почти весь день спит. Наша же кошка всегда в форме: бегает, прыгает, лазает по де-ревьям.
Маркиза подкупает умом. Если она захочет есть, то подойдет к холодильнику и начинает мяу-кать: мол, пора ее накормить. Если захочет гулять, то опять же подойдет к двери, мяукнет и ждет, пока ей откроют. С улицы может в комнату через форточку войти, а может дверь лапой открыть – плохо только, что закрывать за собой не умеет. Раньше она даже пила из-под крана.
Я очень люблю свою Маркизу.