Из всех помещиков, изображенных Гоголем, Собакевич - самый грубый, но и самый расчетливый человек. По своим взглядам на жизнь и людей - это типичный кулак. Несмотря на то, что Чичиков начал с ним разговор о мертвых душах «очень отдаленно» Собакевич сразу понял, что нужно Чичикову и назначил неимоверно высокую цену.
Заметив изумление Чичикова, он начинает расхваливать свой товар, стараясь убедить покупщика, что он продает ему «не лапти», а ревизские души, и говорит об умершем каретнике Михееве и других, как о замечательных работниках. Он не хочет и слышать возражений Чичикова, что это не живые люди, а всего-навсего «неосязаемый чувствами звук», «народ мертвый»
«Да, вот, вы же покупаете, стало быть, нужен», - решительно заявляет Собакевич. Когда он увидел, что Чичикова скоро не уломаешь, то попробовал его запугать, и только после этого согласился продать умерших по два с полтиной за душу. Понимая незаконность совершаемого дела и, считая необходимым скрыть концы, он так искусно готовит список проданных крестьян, что они выглядят в нем, как живые. В списке «не только было обстоятельно прописано ремесло, звание, лета и семейное состояние, но даже на полях находились особые отметки насчет поведения, трезвости, словом, любо было глядеть».При совершении купчей крепости у председателя палаты Собакевич ведет себя невозмутимо. Он ловко выпутывается даже тогда, когда проговаривается, что продал и каретника Михеева, о смерти которого председатель знал.
Даже после раскрытия проделок Чичикова Собакевич продолжает утверждать, что он продал ему «народ во всех отношениях живой». В противоположность Манилову этот помещик резко отзывался о чиновниках города: председатель палаты у него «такой дурак, какого свет не производил», полицмейстерр - «мошенник», а прокурор - «если сказать правду, свинья». Собакевич обжорлив. За обедом он съедает «огромный кусок няни» и «половину бараньего бока». Как человек грубый и невежественный, он не признает просвещения: «Толкуют- просвещенье, просвещенье, а это просвещенье - фук!» Чувство красоты Собакевичу чуждо, зато он любит все прочное и крепкое. Каждый предмет как будто говорил: «И я тоже Собакевич! или: и я тоже очень похож на Собакевича».
Подчеркивая типичность Собакевича, Гоголь пишет, что люди, подобные ему, живут не только в провинциальной глуши, но и в Петербурге - и везде от них приходится одинаково солоно.
Несмотря на то, что Чичиков начал с ним разговор о мертвых душах «очень отдаленно» Собакевич сразу понял, что нужно Чичикову и назначил неимоверно высокую цену.
Заметив изумление Чичикова, он начинает расхваливать свой товар, стараясь убедить покупщика, что он продает ему «не лапти», а ревизские души, и говорит об умершем каретнике Михееве и других, как о замечательных работниках.
Он не хочет и слышать возражений Чичикова, что это не живые люди, а всего-навсего «неосязаемый чувствами звук», «народ мертвый»
«Да, вот, вы же покупаете, стало быть, нужен», - решительно заявляет Собакевич. Когда он увидел, что Чичикова скоро не уломаешь, то попробовал его запугать, и только после этого согласился продать умерших по два с полтиной за душу.
Понимая незаконность совершаемого дела и, считая необходимым скрыть концы, он так искусно готовит список проданных крестьян, что они выглядят в нем, как живые. В списке «не только было обстоятельно прописано ремесло, звание, лета и семейное состояние, но даже на полях находились особые отметки насчет поведения, трезвости, словом, любо было глядеть».При совершении купчей крепости у председателя палаты Собакевич ведет себя невозмутимо. Он ловко выпутывается даже тогда, когда проговаривается, что продал и каретника Михеева, о смерти которого председатель знал.
Даже после раскрытия проделок Чичикова Собакевич продолжает утверждать, что он продал ему «народ во всех отношениях живой». В противоположность Манилову этот помещик резко отзывался о чиновниках города: председатель палаты у него «такой дурак, какого свет не производил», полицмейстерр - «мошенник», а прокурор - «если сказать правду, свинья».
Собакевич обжорлив. За обедом он съедает «огромный кусок няни» и «половину бараньего бока».
Как человек грубый и невежественный, он не признает просвещения: «Толкуют- просвещенье, просвещенье, а это просвещенье - фук!» Чувство красоты Собакевичу чуждо, зато он любит все прочное и крепкое. Каждый предмет как будто говорил: «И я тоже Собакевич! или: и я тоже очень похож на Собакевича».
Подчеркивая типичность Собакевича, Гоголь пишет, что люди, подобные ему, живут не только в провинциальной глуши, но и в Петербурге - и везде от них приходится одинаково солоно.