Очень может быть, тот Антипыч, как Травка его понимает, или, по-нашему, весь человек в древнем его, перешепнул своему другу собаке какую-то свою большую человеческую правду, и мы думаем: эта правда есть правда вековечной суровой борьбы людей за любовь.
Очень может быть, тот Антипыч, как Травка его понимает, или, по-нашему, весь человек в древнем его, перешепнул своему другу собаке какую-то свою большую человеческую правду, и мы думаем: эта правда есть правда вековечной суровой борьбы людей за любовь.