Стихотворение н. с. гумилева "заблудившийся трамвай"
1. какие образы стихотворения являются центральными и почему?
2. какие композиционные особенности передать эти чувства?

1. Какие образы стихотворения являются центральными и почему?

1). Заблудившийся трамвай – заглавный образ, являющийся движущей силой сюжета и несущий смысловую нагрузку: заблудился. Он должен идти по рельсам, но у него свой независимый, невозможный и непредсказуемый маршрут.  

.. летел трамвай. В воздухе огненную дорожку  

Он оставлял и при свете дня.  

Мчался он бурей темной, крылатой,  

Он заблудился в бездне времен…

2). Зеленная лавка с палачом и продажей отрубленных голов – фантасмагория, вызывающая у читателя ужас, но без удивления и сопротивления принимаемая лирическим героем. Здесь решается его участь.  

3). Машенька – светлый образ любимой, возвращающий лирическому герою полноту чувств, несмотря на тяжкие воспоминания и боль.  

2. Какие композиционные особенности передать эти чувства?  

    В стихотворении 15 строф. Оно написано от лица лирического героя, поэтому мы можем следить за его эмоциями, переживаниями и настроением в той или иной части стихотворения. Композиция тасует размышления, воспоминанья, реальные и фантастические детали разных времен, движение сюжета то замедляется, то ускоряется.  

   В первых трех строфах довольно подробно и неторопливо говорится о летящем трамвае. Лирический герой недоумевает, как его угораздило в него вскочить, он хочет выйти. Затем 3 строфы - стремительное перечисление мест и мелькания за окном. Герой встревожен, он не понимает что происходит. Видит вокзал, где можно купить билет в Индию Духа – другую, желанную, реальность, - но трамвай уже пролетает мимо. В следующих двух строфах повествование замедляется, мы вместе с героем ужасаемся сюрреалистическим картинам его видений. Похоже, он уже смирился со своей участью. Но тут в трех строфах опять проявляются бытовые детали. Героем овладевают сентиментальные чувства. Он воспрял духом, растроган, возбужден: хочет выйти именно сейчас и вернуться в Далее две строфы с деталями родного города, знаменующими конец пути, обрамляют строфа философских размышлений и строфа с признанием, что жить больно.  

Н.Гумилев.

     Заблудившийся трамвай

Шёл я по улице незнакомой

И вдруг услышал вороний грай,

И звоны лютни, и дальние громы, —

Передо мною летел трамвай.

      Как я вскочил на его подножку,

     Было загадкою для меня,

     В воздухе огненную дорожку

     Он оставлял и при свете дня.

Мчался он бурей тёмной, крылатой,

Он заблудился в бездне времён…

Остановите, вагоновожатый,

Остановите сейчас вагон.

     Поздно. Уж мы обогнули стену,

     Мы проскочили сквозь рощу пальм,

    Через Неву, через Нил и Сену

    Мы прогремели по трём мостам.

И, промелькнув у оконной рамы,

Бросил нам вслед пытливый взгляд

Нищий старик, — конечно, тот самый,

Что умер в Бейруте год назад.

       Где я? Так томно и так тревожно

      Сердце моё стучит в ответ:

      Видишь вокзал, на котором можно

     В Индию Духа купить билет?

Вывеска… кровью налитые буквы

Гласят — зеленная, — знаю, тут

Вместо капусты и вместо брюквы

Мёртвые головы продают.

     В красной рубашке, с лицом, как вымя,

    Голову срезал палач и мне,

    Она лежала вместе с другими

    Здесь, в ящике скользком, на самом дне.

 А в переулке забор дощатый,

Дом в три окна и серый газон…

Остановите, вагоновожатый,

Остановите сейчас вагон!

      Машенька, ты здесь жила и пела,

     Мне, жениху, ковёр ткала,

     Где же теперь твой голос и тело,

     Может ли быть, что ты умерла!

Как ты стонала в своей светлице,

Я же с напудренною косой

Шёл представляться Императрице

И не увиделся вновь с тобой.

       Понял теперь я: наша свобода —

      Только оттуда бьющий свет,

      Люди и тени стоят у входа

     В зоологический сад планет.

 И сразу ветер знакомый и сладкий,

И за мостом летит на меня

Всадника длань в железной перчатке

И два копыта его коня.

      Верной твердынею православья

     Врезан Исакий в вышине,

     Там отслужу молебен о здравьи

     Машеньки и панихиду по мне.

И всё ж навеки сердце угрюмо,

И трудно дышать, и больно жить

Машенька, я никогда не думал,

Что можно так любить и грустить.

                               1919 г.