Составить высказывание о "слове о полку игореве"

«Слово о полку Игореве» принадлежит к вершинам не только древнерусской, но и мировой литературы. Это сияющий мир ярких образов и красок, высоких чувств и глубоких помыслов, рождающих отзвук и восхищение у благодарных читателей в течение более чем 200 лет. К героической песне о ратных подвигах и горьком поражении русских воинов от половцев на остающейся до сих пор загадочной речке Каяле обращались Пушкин и Гоголь, Жуковский и Радищев, Белинский и Бородин, Майков и Заболоцкий, Шевченко и Франко. До сих пор всё новые и новые поколения литераторов переводят и перепевают «Слово» , а художники создают к нему иллюстрации.

Захватывающее содержание, выдающиеся литературные качества, философская глубина «Слова о полку Игореве» вызвали к жизни поистине необозримое количество научных трудов. Его библиография насчитывает несколько тысяч названий. В результате исследовательской деятельности нескольких поколений филологов и историков (прежде всего российских) постепенно раскрываются богатство содержания, исторический подтекст и своеобразие художественной формы этого выдающегося произведения. И при этом «Слово о полку Игореве» остаётся окутанным тайной, сопровождающей его с момента находки в конце ХVIII в.

Один из списков «Слова» , относящийся, вероятно, к ХVI в. , был обнаружен в начале 90-х гг. ХVIII в. собирателем русских древностей графом А. И. Мусиным-Пушкиным. Если доверять его словам, он купил «Слово о полку Игореве» вместе с многими другими рукописями у бывшего архимандрита закрытого к тому времени монастыря в Ярославле — Иоиля Быковского.. . Впрочем, многие говорили, что Мусин-Пушкин, пользуясь своим положением обер-прокурора Святейшего Синода Русской церкви, попросту их конфисковал. Ещё до издания «Слова» (первые сведения о нём были опубликованы в 1792 г. ) многие знатоки русской старины, историки и филологи, высказывали сомнения в древности и подлинности памятника, относя его создание к ХV или ХVI в. , а то и считая позднейшей подделкой.

Сомнения усилились после загадочного исчезновения рукописи «Слова» после Отечественной войны 1812 г. Распространено мнение, будто она сгорела в небезызвестном московском пожаре (1). Однако сам Мусин-Пушкин вообще уклонялся от разговора об обстоятельствах приобретения рукописи, лишь молодому и настойчивому исследователю «Слова» К. Ф. Калайдовичу мельком сказал, что она была куплена его комиссионером у Быковского. Существует также версия (не подтверждённая Мусиным-Пушкиным) , будто граф дал её на время историку Н. М. Карамзину, у которого она и затерялась. Среди так называемых скептиков были известнейшие учёные конца ХVII — ХIХ вв. — митрополит Киевский Евгений (Болховитинов) , О. М. Бодянский, М. Т. Каченовский, С. П. Румянцев, К. С. Аксаков, О. И. Сенковский. Они дружно подвергали сомнению исторические реалии «Слова» , его образность, даже сам язык, в котором находили слова и выражения из современных им украинского и польского языков. Да и непонятно было, о каких «старых Словесах» (2) мог писать автор ХII в. , когда русская словесность только начинала формироваться.

Все эти, а также и другие соображения не рассеялись и в ХХ в. В 1920-е гг. подверг сомнениям подлинность «Слова» М. И. Успенский, а в конце 1930-х знаменитый французский славист Андре Мазон. Но затем в СССР вопрос о времени создания «Слова о полку Игореве» и его подлинности был снят с повестки дня. Оно было официально признано выдающимся памятником древнерусской литературы конца ХII в. , и скептицизм по поводу его древности был возведён в степень опасного инакомыслия, жёстко пресекаясь административными и иными методами. Единственным «законодателем моды» в области «слововедения» утвердили Отдел древнерусской литературы Института русской литературы АН СССР (Пушкинского дома) . И действительно, в Отделе работали выдающиеся литературоведы и историки. Достаточно назвать имена В. П. Адриановой-Перетц и Д. С. Лихачёва.