недалеко от парижа летом по утрам поют дрозды и скворцы. но однажды вместо их пения раздаётся мощный и звонкий звук. это поют все петухи в окрестностях, от старых до молодых. любой человеческий оркестр кажется жалким по сравнению с ними. наверное, так войска древнего рима встречали своего
триумфатора-цезаря.
восходит солнце, великий золотой петух, его золотой огонь пронзает всё: и землю, и небо, и воздух. и становится неясно, звенят ли золотыми трубами солнечные лучи, или петушиный гимн сияет солнечными лучами. наконец, земные петухи смолкают.
целый
день рассказчик находится под впечатлением от этой музыки. днём он заходит в один из домов и видит посреди двора огромного лоншанского петуха. на вопрос, не он ли так хорошо пел на заре, петух бурчит что-то, похожее на «а вам какое дело? ».
но рассказчик не обижается, ведь он — слабый
жалкий человек. его сухое сердце не вмещает неистовых священных восторгов петуха, воспевающего своего золотого бога. но разве не позволено и ему скромно, по-своему, быть влюблённым в вечное, прекрасное, животворящее, доброе солнце?
недалеко от парижа летом по утрам поют дрозды и скворцы. но однажды вместо их пения раздаётся мощный и звонкий звук. это поют все петухи в окрестностях, от старых до молодых. любой человеческий оркестр кажется жалким по сравнению с ними. наверное, так войска древнего рима встречали своего
триумфатора-цезаря.
восходит солнце, великий золотой петух, его золотой огонь пронзает всё: и землю, и небо, и воздух. и становится неясно, звенят ли золотыми трубами солнечные лучи, или петушиный гимн сияет солнечными лучами. наконец, земные петухи смолкают.
целый
день рассказчик находится под впечатлением от этой музыки. днём он заходит в один из домов и видит посреди двора огромного лоншанского петуха. на вопрос, не он ли так хорошо пел на заре, петух бурчит что-то, похожее на «а вам какое дело? ».
но рассказчик не обижается, ведь он — слабый
жалкий человек. его сухое сердце не вмещает неистовых священных восторгов петуха, воспевающего своего золотого бога. но разве не позволено и ему скромно, по-своему, быть влюблённым в вечное, прекрасное, животворящее, доброе солнце?