Прощание владимира дубровского с отцом и родным домом.

Вскоре завидел он домик Андрея Гавриловича, и противуположные чувства наполнили душу его. Удовлетворенное мщение и властолюбие заглушали до некоторой степени чувства более благородные, но последние, наконец, восторжествовали. Он решился помириться с старым своим соседом, уничтожить и следы ссоры, возвратив ему его достояние. Облегчив душу сим благим намерением, Кирила Петрович пустился рысью к усадьбе своего соседа - и въехал прямо на двор.

В это время больной сидел в спальней у окна. Он узнал Кирила Петровича, и ужасное смятение изобразилось на лице его - багровый румянец заступил место обыкновенной бледности, глаза засверкали, он произносил невнятные звуки. Сын его, сидевший тут же за хозяйственными книгами, поднял голову и поражен был его состоянием. Больной указывал пальцем на двор с видом ужаса и гнева. Он торопливо подбирал полы своего халата, собираясь встать с кресел, приподнялся - и вдруг упал. Сын бросился к нему, старик лежал без чувств и без дыхания - паралич его ударил.

- Скорей, скорей в город за лекарем! - кричал Владимир.

- Кирила Петрович спрашивает вас, - сказал вошедший слуга.

Владимир бросил на него ужасный взгляд.

- Скажи Кирилу Петровичу, чтоб он скорее убирался, пока я не велел его выгнать со двора - пошел. Слуга радостно побежал исполнить приказание своего барина; Егоровна всплеснула руками.

- Батюшка ты наш,- сказала она пискливым голосом, - погубишь ты свою головушку! Кирила Петрович съест нас.

- Молчи, няня, - сказал с сердцем Владимир, - сейчас пошли Антона в город за лекарем.

Егоровна вышла.

Дворня с шумом толковала о сем происшествии. Вдруг Владимир явился между людьми и отрывисто сказал: «Не надобно лекаря, батюшка скончался».

Эпизод 2

Похороны совершились на третий день. Церковь полна была кистеневскими крестьянами, пришедшими отдать последнее поклонение господину своему. Молодой Дубровский стал у клироса; он не плакал и не молился - но лицо его было страшно. Печальный обряд кончился. Владимир первый пошел прощаться с телом - за ним и все дворовые - принесли крышку и заколотили гроб. Бабы громко выли; мужики изредка утирали слезы кулаком. Владимир и тех же 3 слуг понесли его на кладбище - в сопровождении всей деревни. Гроб опустили в могилу - все присутствующие бросили в нее по горсти песку - яму засыпали, поклонились ей, и разошлись. Владимир поспешно удалился, всех опередил, и скрылся в Кистеневскую рощу.

Эпизод 3

Между тем Владимир углублялся в чащу дерев, движением и усталостию стараясь заглушать душевную скорбь. Он шел, не разбирая дороги; сучья поминутно задевали и царапали его, нога его поминутно вязла в болоте, - он ничего не замечал. Наконец достигнул он маленькой лощины, со всех сторон окруженной лесом; ручеек извивался молча около деревьев, полуобнаженных осенью. Владимир остановился, сел на холодный дерн, и мысли одна другой мрачнее стеснились в душе его... Сильно чувствовал он свое одиночество. Будущее для него являлось покрытым грозными тучами. Вражда с Троекуровым предвещала ему новые несчастия. Бедное его достояние могло отойти от него в чужие руки - в таком случае нищета ожидала его. Долго сидел он неподвижно на том же месте, взирая на тихое течение ручья, уносящего несколько поблеклых листьев - и живо представляющего ему верное подобие жизни - подобие столь обыкновенное. Наконец заметил он, что начало смеркаться - он встал и пошел искать дороги домой, но еще долго блуждал по незнакомому лесу, пока не попал на тропинку, которая и привела его прямо к воротам его дома.

Эпизод 4

Приближаясь, увидел он множество народа: крестьяне и дворовые люди толпились на барском дворе. Издали услышал Владимир необыкновенный шум и говор. У сарая стояли две тройки. На крыльце несколько незнакомых людей в мундирных сюртуках, казалось, о чем-то толковали.

- Что это значит, - спросил он сердито у Антона, который бежал ему навстречу. -Это кто такие, и что им надобно?

- Ах, батюшка Владимир Андреевич, - отвечал старик, задыхаясь,- суд приехал. Отдают нас Троекурову, отымают нас от твоей милости!..

Владимир потупил голову, люди его окружили несчастного своего господина. - Отец ты наш, - кричали они, целуя ему руки, - не хотим другого барина, кроме тебя, прикажи, государь, с судом мы управимся. Умрем, а не выдадим. Владимир смотрел на них, и странные чувства волновали его.

- Стойте смирно, - сказал он им, - а я с приказными переговорю.

- Переговори, батюшка, - закричали ему из толпы, - да усовести окаянных.