В творческом архиве И. С. Шмелева сохранились материалы двух редакций рассказа «Полочка» (1909), сопоставительный анализ которых позволяет выявить генезис художественной структуры произведения. Первая редакция строится вокруг образов мальчика-подростка и его хозяина, старика-податного чиновника, одержимого жаждой власти. Старик стремится духовно подчинить мальчика, владеть им как вещью. На этом построен психологический конфликт. В образе старика прослеживается влияние образа Барона из трагедии А. С. Пушкина «Скупой рыцарь». Лейтмотив трагедии «власть золота» переосмысливается в рассказе во «власть знания». Замысел Первой редакции показать духовный кризис современника, одержимого стремлением обладать знанием и властвовать не воплотился в законченном произведении. Во Второй редакции автор выразил идею произведения через утверждение преображающей силы знания. Он усложняет нарративную структуру текста, изменяет образы главных героев, идею духовного подчинения трансформирует в идею духовного родства, в которой появляются евангельские коннотации. Главные герои противопоставляются «родовому» окружению по принципу бинарной оппозиции «духовный бездуховный», «человек книжной культуры человек, одержимый жаждой наживы»
В творческом архиве И. С. Шмелева сохранились материалы двух редакций рассказа «Полочка» (1909), сопоставительный анализ которых позволяет выявить генезис художественной структуры произведения. Первая редакция строится вокруг образов мальчика-подростка и его хозяина, старика-податного чиновника, одержимого жаждой власти. Старик стремится духовно подчинить мальчика, владеть им как вещью. На этом построен психологический конфликт. В образе старика прослеживается влияние образа Барона из трагедии А. С. Пушкина «Скупой рыцарь». Лейтмотив трагедии «власть золота» переосмысливается в рассказе во «власть знания». Замысел Первой редакции показать духовный кризис современника, одержимого стремлением обладать знанием и властвовать не воплотился в законченном произведении. Во Второй редакции автор выразил идею произведения через утверждение преображающей силы знания. Он усложняет нарративную структуру текста, изменяет образы главных героев, идею духовного подчинения трансформирует в идею духовного родства, в которой появляются евангельские коннотации. Главные герои противопоставляются «родовому» окружению по принципу бинарной оппозиции «духовный бездуховный», «человек книжной культуры человек, одержимый жаждой наживы»