Давным-давно, на окраине села жили-были старик со старухой. Не богато жили, не сытно. Порой и совсем поесть было нечего.
Но вот однажды, дождливым вечерком, услышала старуха, как будто скребется кто за дверью. Она вышла и увидела промокшее животное.
— Кто ты? – спросила старуха.
— Я, бедная Овечка, — ответило животное.
— Давай с нами жить, — предложила старуха. – Втроем веселее. Овечка осталась. Глянула она, что еды никакой у старухи со стариком нет, вот и предложила она им попробовать овечье молочко. И научила старуху готовить из него брынзу.Долго ли, коротко ли, а зима за окном запела свою белую песню. Посмотрела Овечка, а одежонка-то у старика со старухой плохонькая. Дала Овца приютившим её людям шерсти. Тёплые из этой шерсти получились одёжки.Совсем другая жизнь началась у старика со старухой. Они на Овечку не нарадуются. Тихая, спокойная, щедрая. И молочка даст, и шерстью поделится.
Да и Овечке с людьми лучше. В тёплом доме живёт, с печкой.
Давным-давно, на окраине села жили-были старик со старухой. Не богато жили, не сытно. Порой и совсем поесть было нечего.
Но вот однажды, дождливым вечерком, услышала старуха, как будто скребется кто за дверью. Она вышла и увидела промокшее животное.
— Кто ты? – спросила старуха.
— Я, бедная Овечка, — ответило животное.
— Давай с нами жить, — предложила старуха. – Втроем веселее. Овечка осталась. Глянула она, что еды никакой у старухи со стариком нет, вот и предложила она им попробовать овечье молочко. И научила старуху готовить из него брынзу.Долго ли, коротко ли, а зима за окном запела свою белую песню. Посмотрела Овечка, а одежонка-то у старика со старухой плохонькая. Дала Овца приютившим её людям шерсти. Тёплые из этой шерсти получились одёжки.Совсем другая жизнь началась у старика со старухой. Они на Овечку не нарадуются. Тихая, спокойная, щедрая. И молочка даст, и шерстью поделится.
Да и Овечке с людьми лучше. В тёплом доме живёт, с печкой.