То, как Никита Михалков поступил в своем фильме с беднягой Штольцем, долгое время казалось прямо таки гениальным прозрением режиссера.
Но вот - суждения двух русских классиков, на которых, как кажется, и основывалось видение Михалковым образов Обломова и Штольца:
Аполлон Григорьев:
"...бедная, обычная обломовка, заговорит в вас самих, если только вы живой человек, органический продукт почвы и народности. Пусть она погубила Захара и его барина+ он видит + что только на ее почве может он жить неискусственною, негальваническою жизнию."
Михаил Пришвин:
"Обломов". В этом романе внутренне прославляется русская лень и внешне она же порицается изображением мертводеятельных людей (Ольги и Штольца). Никакая "положительная" деятельность в России не может выдержать критики Обломова: его покой таит в себе запрос на высшую ценность, на такую деятельность, из-за которой стоило бы лишиться покоя.
Антипод Обломова не Штольц, а максималист, с которым Обломов действительно мог бы дружить, спорить по существу и как бы сливаться временами, как слито это в Илье Муромце: сидел, сидел и вдруг пошел, да как пошел! Вне обломовщины и максимализма не было морального существования в России".
То, как Никита Михалков поступил в своем фильме с беднягой Штольцем, долгое время казалось прямо таки гениальным прозрением режиссера.
Но вот - суждения двух русских классиков, на которых, как кажется, и основывалось видение Михалковым образов Обломова и Штольца:
Аполлон Григорьев:
"...бедная, обычная обломовка, заговорит в вас самих, если только вы живой человек, органический продукт почвы и народности. Пусть она погубила Захара и его барина+ он видит + что только на ее почве может он жить неискусственною, негальваническою жизнию."
Михаил Пришвин:
"Обломов". В этом романе внутренне прославляется русская лень и внешне она же порицается изображением мертводеятельных людей (Ольги и Штольца). Никакая "положительная" деятельность в России не может выдержать критики Обломова: его покой таит в себе запрос на высшую ценность, на такую деятельность, из-за которой стоило бы лишиться покоя.
Антипод Обломова не Штольц, а максималист, с которым Обломов действительно мог бы дружить, спорить по существу и как бы сливаться временами, как слито это в Илье Муромце: сидел, сидел и вдруг пошел, да как пошел! Вне обломовщины и максимализма не было морального существования в России".
Объяснение: