Назовите знакомые вам элегии поэтов.

Бог весть, не втуне ли скитался
В чужих странах я много лет!
Мой черный день не разгулялся,
Мне утешенья нет как нет.
Печальный, трепетный и томный
Назад, в отеческий мой дом,
Спешу, как птица в куст укромный
Спешит, забитая дождем.

 

Бывали дни: как выбитые кегли
Ложились в снег двенадцатые дня.
Я видел, миги местничеств избегли,
Был каждый сумрак полднем вкруг меня.

И в пустырях нечаянных игралищ
Терялись вы, ваш целившийся глаз.
Теперь грядущего немой паралич
Расколыхал жестокий ваш отказ.

Прощайте. Пусть! Я посвящаюсь чуду.
Тасуйте дни, я за века зайду.
Прощайте. Пусть. Теперь начну оттуда
Святимых сроков сокрушать гряду.

некрасов эллегия

Пускай нам говорит изменчивая мода, 
Что тема старая «страдания народа» 
И что поэзия забыть ее должна, 
Не верьте, юноши! не стареет она. 
О, если бы ее могли состарить годы! 
Процвел бы божий мир!.. Увы! пока народы 
Влачатся в нищете, покорствуя бичам, 
Как тощие стада по скошенным лугам, 
Оплакивать их рок, служить им будет Муза, 
И в мире нет прочней, прекраснее союза!.. 
Толпе напоминать, что бедствует народ, 
В то время как она ликует и поет, 
К народу возбуждать вниманье сильных мира 
Чему достойнее служить могла бы лира?.. Я лиру посвятил народу своему. 
Быть может, я умру неведомый ему, 
Но я ему служил — и сердцем я спокоен... 
Пускай наносит вред врагу не каждый воин, 
Но каждый в бой иди! А бой решит судьба... 
Я видел красный день: в России нет раба! 
И слезы сладкие я пролил в умиленье... 
«Довольно ликовать в наивном увлеченье, — 
Шепнула Муза мне. — Пора идти вперед: 
Народ освобожден, но счастлив ли народ?..» Внимаю ль песни жниц над жатвой золотою, 
Старик ли медленный шагает за сохою, 
Бежит ли по лугу, играя и свистя, 
С отцовским завтраком довольное дитя, 
Сверкают ли серпы, звенят ли дружно косы — 
ответа я ищу на тайные вопросы, 
Кипящие в уме: «В последние года 
Сносней ли стала ты, крестьянская страда? 
И рабству долгому пришедшая на смену 
Свобода наконец внесла ли перемену 
В народные судьбы? в напевы сельских дев? 
Иль так же горестен нестройный их напев?..» Уж вечер настает. Волнуемый мечтами, 
По нивам, по лугам, уставленным стогами, 
Задумчиво брожу в прохладной полутьме, 
И песнь сама собой слагается в уме, 
Недавних, тайных дум живое воплощенье: 
На сельские труды зову благословенье, 
Народному врагу проклятия сулю, 
А другу у небес могущества молю, 
И песнь моя громка!.. Ей вторят долы, нивы, 
И эхо дальних гор ей шлет свои отзывы, 
И лес откликнулся... Природа внемлет мне, 
Но тот, о ком пою в вечерней тишине, 
Кому посвящены мечтания поэта, — 
Увы! не внемлет он — и не дает ответа...