"Пой песню, поэт, Пой. Ситец неба такой Голубой. Море тоже рокочет Песнь. Их было 26. 26 их было, 26. Их могилы пескам Не занесть. Не забудет никто Их расстрел На 207-ой Версте. Там за морем гуляет Туман. Видишь, встал из песка Шаумян. Над пустыней костлявый Стук. Вон еще 50 Рук Вылезают, стирая Плеснь. 26 их было, 26.(...)" С. Есенин, о 26-ти"
У чисел даты нет. Немыслимо Пи с датой. Бежит окружность дней за радиусом лет, Почти всегда одна. А вот мудрец брадатый Твердит, что где-то там у даты чисел нет.
И месяц - лишь один, без явных предпочтений: Не только не февраль, но даже не январь. Не март и не апрель, не летний, не осенний, А ровно самый тот, чем назван календарь.
Мне мнится в день иной, что жизнь под датой, Почти всегда одной. Что года не пройдёт, И стану я не мной, а сущностью крылатой. В двадцатых декабря, почти под Новый Год.
Пой.
Ситец неба такой
Голубой.
Море тоже рокочет
Песнь.
Их было
26.
26 их было,
26.
Их могилы пескам
Не занесть.
Не забудет никто
Их расстрел
На 207-ой
Версте.
Там за морем гуляет
Туман.
Видишь, встал из песка
Шаумян.
Над пустыней костлявый
Стук.
Вон еще 50
Рук
Вылезают, стирая
Плеснь.
26 их было,
26.(...)" С. Есенин, о 26-ти"
Бежит окружность дней за радиусом лет,
Почти всегда одна. А вот мудрец брадатый
Твердит, что где-то там у даты чисел нет.
И месяц - лишь один, без явных предпочтений:
Не только не февраль, но даже не январь.
Не март и не апрель, не летний, не осенний,
А ровно самый тот, чем назван календарь.
Мне мнится в день иной, что жизнь под датой,
Почти всегда одной. Что года не пройдёт,
И стану я не мной, а сущностью крылатой.
В двадцатых декабря, почти под Новый Год.