столько же раз меняется реакция полицейского надзирателя.
Момент, когда Очумелов узнает, что собака принадлежит
брату генерала, очень показателен.
"Да разве братец ихний приехали?" заискивающе спрашивает
Очумелов у генеральского повара, и "все лицо его заливается
улыбкой умиления".
Очумелов, кажется, даже в росте уменьшился,
стал совсем маленький и уже смотрит на собаку снизу
вверх.
Забыты недавние грозные слова,
теперь полицейский надзиратель прибегает к словам с
положительной эмоциональной окраской.
Он буквально сюсюкает:
"собачка, собачонка ничего себе… Шустрая такая…
цуцик этакий".
столько же раз меняется реакция полицейского надзирателя.
Момент, когда Очумелов узнает, что собака принадлежит
брату генерала, очень показателен.
"Да разве братец ихний приехали?" заискивающе спрашивает
Очумелов у генеральского повара, и "все лицо его заливается
улыбкой умиления".
Очумелов, кажется, даже в росте уменьшился,
стал совсем маленький и уже смотрит на собаку снизу
вверх.
Забыты недавние грозные слова,
теперь полицейский надзиратель прибегает к словам с
положительной эмоциональной окраской.
Он буквально сюсюкает:
"собачка, собачонка ничего себе… Шустрая такая…
цуцик этакий".