надеюсь это: героем “книги про бойца”, как определил сам автор жанр своего произведения, становится василий теркин, который являет собой собирательный образ солдата. но в книге есть еще один герой- сам автор. трудно утверждать, что это всегда ли это сам твардовский. скорее, речь идет о том обобщенном образе автора-повествователя. хотя некоторые факты из поэмы с реальной биографией а. т. твардовского, автор явно наделен многими чертами теркина, они постоянно вместе (“теркин — дальше. автор-след”). это позволяет говорить о том, что автор в поэме — это тоже солдат, который отличается от теркина, по сути, лишь тем, что “в столице курс прошел”. а. т. твардовский делает теркина своим земляком. а потому слова
я дрожу от боли острой, злобы горькой и святой. мать, отец, родные сестры у меня за той чертой- становятся словами и автора, и его героя.
а главное- “книга про бойца” написана не по заказу, в ней нет ничего показного, нарочитого, она явилась органичным выражением потребности автора поведать современникам и потомкам о той войне, в которой “бой идет святой и правый. смертный бой не ради славы, ради жизни на земле”.
надеюсь это: героем “книги про бойца”, как определил сам автор жанр своего произведения, становится василий теркин, который являет собой собирательный образ солдата. но в книге есть еще один герой- сам автор. трудно утверждать, что это всегда ли это сам твардовский. скорее, речь идет о том обобщенном образе автора-повествователя. хотя некоторые факты из поэмы с реальной биографией а. т. твардовского, автор явно наделен многими чертами теркина, они постоянно вместе (“теркин — дальше. автор-след”). это позволяет говорить о том, что автор в поэме — это тоже солдат, который отличается от теркина, по сути, лишь тем, что “в столице курс прошел”. а. т. твардовский делает теркина своим земляком. а потому слова
я дрожу от боли острой, злобы горькой и святой. мать, отец, родные сестры у меня за той чертой- становятся словами и автора, и его героя.
а главное- “книга про бойца” написана не по заказу, в ней нет ничего показного, нарочитого, она явилась органичным выражением потребности автора поведать современникам и потомкам о той войне, в которой “бой идет святой и правый. смертный бой не ради славы, ради жизни на земле”.