Арестованный французами, Пьер переживает трагедию человека, приговоренного к смертной казни за несовершенное им преступление, он испытывает глубочайшее душевное потрясение, наблюдая расстрел ни в чем не повинных жителей Москвы. И это торжество жестокости, аморальности, бесчеловечности подавляет Безухова: “... в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось...”. Так же как и Андрей, Болконский, Пьер остро воспринимал не только собственное несовершенство, но и несовершенство мира.
В плену Пьеру пришлось пережить все ужасы военного суда, казни русских солдат. Знакомство в плену с Платоном Каратаевым формированию нового взгляда на жизнь. "... Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего «русского, доброго и круглого".
Платон Каратаев кроток, покорен судьбе, незлобив, пассивен и терпелив. Каратаев яркое выражение безвольного приятия добра и зла. Этот образ – первый шаг Толстого на пути к апологии (защита, восхваление, оправдание) патриархального наивного крестьянства, которое исповедовало религию «непротивления злу насилием». Образ Каратаева – показательный пример того, как ложные взгляды могут привести к творческим срывам даже таких гениальных художников. Но ошибочно было бы думать, что Каратаев олицетворяет всё русское крестьянство. Платона невозможно представить с оружием в руках на поле боя. Если бы армия состояла из подобных солдат, она бы не смогла разгромить Наполеона. В плену Платон постоянно чем-то занят – «он всё умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пёк, варил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят, только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни».
В плену обращается к вопросу о небе, который волнует многих в романе Толстова. Он видит «полный месяц» и «бесконечную даль». Как нельзя этот месяц и даль запереть в сарае с пленниками, так нельзя и запереть человеческую душу. Благодаря небу Пьер ощутил себя свободным и полным сил для новой жизни.
В плену он обретет путь к свободе внутренней, приобщится к народной правде и к народной морали. Встреча с Платоном Каратаевым, носителем народной правды – эпоха в жизни Пьера. Как и Баздеев, Каратаев войдет в его жизнь духовным учителем. Но вся внутренняя энергия личности Пьера, весь строй его души таковы, что, с радостью принимая предлагаемый опыт своих учителей, он не подчиняется им, а идет, обогащенный, дальше своим путем. И этот путь, по мнению Толстого, единственно возможен для истинно нравственного человека.
Большое значение в жизни Пьера в плену была казнь заключённых.
«На глазах Пьера расстреливают первых двух пленных, затем ещё двоих. Безухов замечает, что ужас и страдание написаны не только на лицах пленных, но и на лицах французов. Он не понимает, зачем вершится «правосудие», если страдают и «правые» и «виноватые». Пьера же не расстреливают. Казнь прекращена. С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство, совершённое людьми, не хотевшими это делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой всё держалось и представлялось живым, и всё завалилось в кучу бессмысленного сора. В нём, хотя он и не отдавал себе отчёта, уничтожилась вера и благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога.
В заключении можно сказать, что «в плену Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворён для счастья, что счастье в нём самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что всё несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал ещё новую утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного».
В плену Пьеру пришлось пережить все ужасы военного суда, казни русских солдат. Знакомство в плену с Платоном Каратаевым формированию нового взгляда на жизнь. "... Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего «русского, доброго и круглого".
Платон Каратаев кроток, покорен судьбе, незлобив, пассивен и терпелив. Каратаев яркое выражение безвольного приятия добра и зла. Этот образ – первый шаг Толстого на пути к апологии (защита, восхваление, оправдание) патриархального наивного крестьянства, которое исповедовало религию «непротивления злу насилием». Образ Каратаева – показательный пример того, как ложные взгляды могут привести к творческим срывам даже таких гениальных художников. Но ошибочно было бы думать, что Каратаев олицетворяет всё русское крестьянство. Платона невозможно представить с оружием в руках на поле боя. Если бы армия состояла из подобных солдат, она бы не смогла разгромить Наполеона. В плену Платон постоянно чем-то занят – «он всё умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пёк, варил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят, только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни».
В плену обращается к вопросу о небе, который волнует многих в романе Толстова. Он видит «полный месяц» и «бесконечную даль». Как нельзя этот месяц и даль запереть в сарае с пленниками, так нельзя и запереть человеческую душу. Благодаря небу Пьер ощутил себя свободным и полным сил для новой жизни.
В плену он обретет путь к свободе внутренней, приобщится к народной правде и к народной морали. Встреча с Платоном Каратаевым, носителем народной правды – эпоха в жизни Пьера. Как и Баздеев, Каратаев войдет в его жизнь духовным учителем. Но вся внутренняя энергия личности Пьера, весь строй его души таковы, что, с радостью принимая предлагаемый опыт своих учителей, он не подчиняется им, а идет, обогащенный, дальше своим путем. И этот путь, по мнению Толстого, единственно возможен для истинно нравственного человека.
Большое значение в жизни Пьера в плену была казнь заключённых.
«На глазах Пьера расстреливают первых двух пленных, затем ещё двоих. Безухов замечает, что ужас и страдание написаны не только на лицах пленных, но и на лицах французов. Он не понимает, зачем вершится «правосудие», если страдают и «правые» и «виноватые». Пьера же не расстреливают. Казнь прекращена. С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство, совершённое людьми, не хотевшими это делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой всё держалось и представлялось живым, и всё завалилось в кучу бессмысленного сора. В нём, хотя он и не отдавал себе отчёта, уничтожилась вера и благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога.
В заключении можно сказать, что «в плену Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворён для счастья, что счастье в нём самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что всё несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал ещё новую утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного».