Печь дышала горячо, глубоко, Хлебный дух всю горницу прогрел... Каравай-ржанец с подпеклым боком На столешню чистую осел. Мама улыбается, довольна: — Ну-ка, спробуй выпечку мою..,-— Разрезает каравай подольно, Подает краюху мне... Жую, А вернее, медленно смакую, Запиваю молоком густым, Верите, не верите — ликую За крестьянским пиршеством простым! Не переедаю до избытка, Крошки — в рот, и пиршеству — конец! Молоко пошло — на верхосытку, На закладку — золотой ржанец. От него родимого — вся сила И в кости, и в мускуле литом... Мама чуть улыбку пригасила, Думается маме о другом. Оттого и взгляд ее тревожен. Мама вспоминает. Вспомнил я: Нет, не хлеб ржаной во мне заложен — Колосков засохших острия. Открываю в калитку, Памятью, как пахотой, иду: Слезы, слезы всем — на верхосытку, На закладку — горечь-лебеду. Да паслен, да жмых, да зной отчайный В год военный, год неурожайный... Дети голодающего тыла, Среди них и я — малец застылый, Городской, заплаканный, нездешний, С байковой рваниной на заплечье, Шарю взглядом по пустой столешне, Прижимаюсь к жаркому запечью. Кончились на хлеб надежды, жданки, На печи теплом меня прогрело, Кирпичей каленые буханки Прожигают худенькое тело. В сон впадаю. Где-то лупят пушки. Фронт отодвигается от нас... Золотые, теплые краюшки Вижу я во сне по многу раз.
РЖАНЕЦ
Печь дышала горячо, глубоко,
Хлебный дух всю горницу прогрел...
Каравай-ржанец с подпеклым боком
На столешню чистую осел.
Мама улыбается, довольна:
— Ну-ка, спробуй выпечку мою..,-—
Разрезает каравай подольно,
Подает краюху мне... Жую,
А вернее, медленно смакую,
Запиваю молоком густым,
Верите, не верите — ликую
За крестьянским пиршеством простым!
Не переедаю до избытка,
Крошки — в рот, и пиршеству — конец!
Молоко пошло — на верхосытку,
На закладку — золотой ржанец.
От него родимого — вся сила
И в кости, и в мускуле литом...
Мама чуть улыбку пригасила,
Думается маме о другом.
Оттого и взгляд ее тревожен.
Мама вспоминает. Вспомнил я:
Нет, не хлеб ржаной во мне заложен —
Колосков засохших острия.
Открываю в калитку,
Памятью, как пахотой, иду:
Слезы, слезы всем — на верхосытку,
На закладку — горечь-лебеду.
Да паслен, да жмых, да зной отчайный
В год военный, год неурожайный...
Дети голодающего тыла,
Среди них и я — малец застылый,
Городской, заплаканный, нездешний,
С байковой рваниной на заплечье,
Шарю взглядом по пустой столешне,
Прижимаюсь к жаркому запечью.
Кончились на хлеб надежды, жданки,
На печи теплом меня прогрело,
Кирпичей каленые буханки
Прожигают худенькое тело.
В сон впадаю. Где-то лупят пушки.
Фронт отодвигается от нас...
Золотые, теплые краюшки
Вижу я во сне по многу раз.