Как обличает чехов мещанство и пошлость в повседневной жизни в рассказе "крыжовник"?

Действительно, пошлость и мещанство жизни людей — вот чем наполнены рассказы Чехова (в основном сатирические, а не юмористические), вот против чего он восстает и что обличает в своих произведениях «Крыжовник», «Ионыч», «Душечка», «Человек в футляре», «Палат № 6″ и многих других. 

А знаем ли мы, что такое пошлость, мещанство, мещанский образ жизни? В словаре пошлостью называется все низкое в нравственном отношении, то есть деградировавшее, а мещанами — людей с мелкими, сугубо личными интересами, с узким кругозором и неразвитым вкусом.

Такое понимание пошлости и мещанства мы видим прежде всего рассказе „Ионыч“, в котором знакомимся с Дмитрием Старцевым, врачом, назначенным в уездную земскую больницу. В начале рассказа это хороший врач, прекрасно выполняющий свои обязанности: год он проводит в „трудах и одиночестве“. Молодой, целеустремленный, мечтательный, с высокими идеалами — таким нам рисуется главный герой. Он терпеть не может „картежников, алкоголиков, крикунов“ — обывателей города, которые долгое время раздражали Старцева „своими разговорами, взглядами на жизнь и даже своим видом“. Доктор не вписывается в эту общую массу. Он другой. „Где же пошлость и мещанство? Что обличает Чехов в этом рассказе?“ — спросите вы.

В рассказе"Крыжовник» деградация героя показана почти с самого начала произведения. Тоска, незанятость, ощущение пустот жизни и одиночества привели к тому, что наш герой — Николай Чимша-Гималайский — решил купить усадебку и посадить там крыжовник. И эта мечта, а позже — навязчивая идея, заставляет нашего героя жить впроголодь. Круг интересов этого героя замкнулся на одном — на покупке дома: «Он чертит план своего имения, и всякий раз у него на плане выходило одно и то же: а) барский дом, б) людская, в) огород, г) крыжовник». Можно даже сказать, что главное его устремление — не покупка дома, а наличие крыжовника, своего крыжовника. 

И вот мечта Гималайского сбылась, и нашему новоиспеченному барину уже и нужно только, чтобы его называли «ваше высокоблагородие» и кормили досыта. А самое главное, чтоб под рукой всегда был кислый твердый крыжовник с собственного огорода.

«Вот так и становятся мещанами!» — думаем мы. Одна мечта, стремление к ее исполнению сделали жизнь нашего героя настолько скудной, что он «опустился» нравственно, морально. И мы не рады за него, а, скорее, презираем. Высокая цель, желание, мечта должны не деградации человеческой души, а наоборот, делать ее возвышеннее, целеустремленнее, благороднее. А тут — пошлость и ограниченность, замкнутость на личном интересе. 

Как же схожи образы Чимши-Гималайского и Оленьки из рассказа Чехова «Душечка»! Только если в рассказе «Крыжовник» звучит яркая и обличительная насмешка, ирония, то в рассказе «Душечка» мы чувствуем другое (иное) отношение автора к героине, его ироническое и, в то же время, презрительное отношение к ней.

Да, Душечка тоже зациклена на одном интересе, да, она ограничена и замкнута. Чем? В чем? Почему? Своим стремлением обязательно кого-то любить. Сначала это был антрепренер Кукин, затем — управляющий лесным складом Василий Андреевич Пустовалов, потом — ветеринар, после побега которого «сама Олечка постарела, подурнела…» 

Но самое главное — у героини не было своего мнения, и это -самое страшное. Душечка настолько была ограничена, что могла выражать только чье-то мнение, а своего не имела. У героини не было своей жизни, своих взглядов, а была лишь душа, которая потом полностью была отдана другим людям. Главным для нее было заботиться о ком-то, выражая чье-то мнение, соглашаться с ним. Как такового, человека Оленьки, дочери отставного коллежского асессора Племянникова, не было.

В рассказе, думается, показаны не постепенное оскудение души героини, не ее нравственная деградация. Автор обратил внимание на самое страшное, что может быть, — отсутствие как души как таковой, отсутствие, как такового, своего мнения, отсутствие настоящего человека.

Из рассказа в рассказ Чехов смело и безбоязненно рисует то, что его окружает. Рисует страшное в ярких иронических красках, скрывая за этим свою боль и обиду, презрение к пошлости и мещанству человеческой жизни, а самое главное — человеческой души.

И мы с ужасом взираем вокруг себя и понимаем: пошлость и мещанство никогда не изживут себя, они часть этого мира, они — его порождение. И пока сама наша жизнь, действительность не перестанет «рождать» ограниченных и безнравственных людей, одной из основных тем русского литературы будет тема: «пошлость пошлого человека».

Обличение пошлости и мещанства в рассказах А. П. Чехова.Чем выше человек по умственному и нравственному развитию, тем он свободнее, тем большее удовольствие доставляет ему жизнь. 
А. П. Чехов

“Меня будут читать лет семь, семь с половиной, а потом забудут”, — говорил А. П. Чехов. 
ни один из великих писателей не был так скромен в оценке своего труда. 
Навеки связан Чехов с судьбами Родины и с тем, что она пережила, и с тем, что ее ждет в будущем. 
В начале своего творческого пути Чехов сотрудничает в юмористических журналах “Осколки”, “Стрекоза”, “Будильник”. 
Грозной опасностью для неокрепшего таланта Чехова была обстановка жестокой политической реакции, которая наступила в России в 1881 году после убийства народовольцами Александра II.
“Люди боялись громко говорить, посылать письма, знакомиться, читать книги, боялись бедным, учить грамоте” — так позднее описывал А. П. Чехов это страшное время в своем рассказе “Человек в футляре”. Особенным гонениям подвергались просвещение и печать. Циркуляр министра просвещения о “кухаркиных детях” закрыл доступ в высшие учебные заведения выходцам из народа. Однако все усилия мракобесов не могли остановить культурного развития России. Во всех областях культуры уже намечался подъем. 
Поиски своего пути в большую русскую литературу для начинающего писателя были трудными. Но неодолимое стремление к правде, отвращение к мещанству и пошлости, деспотизму и насилию, никогда не покидавшее писателя сознание своей принадлежности к классу тружеников с первых же лет литературной деятельности определили его творческое лицо. 
Один из первых рассказов Чехова “За яблочки” (1880 г.) свидетельствует о том, что писатель не просто подмечал те или иные стороны жизни, а стремился вызвать в читателе ненависть к произволу. Чехов смеялся над писателями, которые не снисходят до описания обыкновенной жизни и обыкновенных людей. “Граф, графиня со следами когда-то бывшей красоты, литератор-либерал, обедневший дворянин, музыкант-иностранец, тупоумные лакеи, няни, гувернантки, немец-управляющий, эсквайр и наследник из Америки...” — с иронической усмешкой перечислял он персонажей этих литераторов в юмореске “Что чаще всего встречается в романах, повестях и т. п.?” 
Молодой писатель не искал сложных сюжетов, не ставил своих героев в трудные положения. Зоркий глаз художника находил смешное и печальное в обычном. 
Вот чиновник Митя Кулдаров из рассказа “Радость” (1883 г.), торжествующий, что его имя попало в газету. “Ведь теперь меня знает вся Россия!” — повторяет он, захлебываясь от восторга, хотя радоваться, собственно, нечему: в газете написано, что “коллежский регистратор Дмитрий Кулдаров.., находясь в нетрезвом состоянии, поскользнулся и упал под лошадь...”. Но так бедна событиями жизнь этого чиновника, так отупел он от убожества той жизни, что крохотная заметка в скандальной хронике превращается для него в грандиозное событие. 
Вот Макар Кузьмич Блесткин, хозяин убогой цирульни (“В цирульне”, 1883 г.). У него отняли невесту, родители нашли ей жениха побогаче. В отместку Макар Кузьмич отказывается достричь даром отца невесты, который равнодушно сообщил ему эту печальную новость. Так тот и уходит с выстриженной наполовину головой. Макар Кузьмич искренно любит свою невесту, но маленький, пришибленный сознанием своего ничтожества человек, он не умеет да и не смеет иначе выразить свою обиду и отчаяние. 
Знаменитый чеховский лаконизм, умение “говорить просто о важном” пришли к писателю не сразу. На его ранних вещах лежит печать поспешности. Начинающий автор прощает себе и многословие, и грубоватую шутку. Но с каждым новым рассказом все яснее проявлялись черты нового, чеховского стиля. 
Автор обращался непосредственно к маленьким людям, из среды которых вышел сам. Он не щадил их, не пытался их оправдать. “Тогда человек станет лучше, когда вы покажете ему, каков он есть”, — говорил писатель.