Cardran solaire* на Меншиковом доме. Подняв волну, проходит пароход. О, есть ли что на свете мне знакомей, Чем шпилей блеск и отблеск этих вод! Как щелочка, чернеет переулок. Садятся воробьи на провода. У наизусть затверженных прогулок Соленый привкус - тоже не беда.
Солёный, морской привкус. Щебечущие воробьи, знакомы и любимый город. Ахматова уделяла большое внимание деталям города - шпили, арки, мозаики и как бы складывала образ города, как мозаику. В любом случае, Ахматова очень любила свой родной город. Что касается описания Ленинграда в годы войны, то складывается ощущение, что поэтесса относится к городу, как к живому существу, которое попало в беду. Она всё так же любит его и помнит, хотя ей пришлось уехать.
Побледнел, помертвел, затих.
Разлучение наше мнимо: Я с тобой неразлучима, Тень моя на стенах твоих, Отраженье мое в каналах, Звук шагов в Эрмитажных залах, И на гулких дугах мостов, И на старом Волковом Поле, Где могу я рыдать на воле В чаще новых твоих крестов
Cardran solaire* на Меншиковом доме.
Подняв волну, проходит пароход.
О, есть ли что на свете мне знакомей,
Чем шпилей блеск и отблеск этих вод!
Как щелочка, чернеет переулок.
Садятся воробьи на провода.
У наизусть затверженных прогулок
Соленый привкус - тоже не беда.
Солёный, морской привкус. Щебечущие воробьи, знакомы и любимый город. Ахматова уделяла большое внимание деталям города - шпили, арки, мозаики и как бы складывала образ города, как мозаику.
В любом случае, Ахматова очень любила свой родной город.
Что касается описания Ленинграда в годы войны, то складывается ощущение, что поэтесса относится к городу, как к живому существу, которое попало в беду. Она всё так же любит его и помнит, хотя ей пришлось уехать.
Побледнел, помертвел, затих.
Разлучение наше мнимо:
Я с тобой неразлучима,
Тень моя на стенах твоих,
Отраженье мое в каналах,
Звук шагов в Эрмитажных залах,
И на гулких дугах мостов,
И на старом Волковом Поле,
Где могу я рыдать на воле
В чаще новых твоих крестов