Печорин не любил Грушницкого, понимал, что конфликт произойдет:
“..я чувствую, что мы когда-нибудь с ним столкнемся на узкой дороге, и одному из нас несдобровать.”
Григорий Александрович был зол из-за попытки “честной компании” проверить его храбрость обманным путем, презирал слабохарактерность, однако не желал дуэли:
"Я с трепетом ждал ответ Грушницкого.."
"Если б Грушницкий не согласился, я бросился б ему на шею..."
До последнего момента Печорин надеялся, что его знакомый одумается, откажется от клеветы, позабудет о своей гордости. Григорий Александрович был готов простить поступки Грушницкого, желал пробудить в нем добрые качества характера, ибо он не хотел его гибели.
“— Грушницкий! — сказал я, — еще есть время; откажись от своей клеветы, и я тебе прощу все. Тебе не удалось меня подурачить, и мое самолюбие удовлетворено; — вспомни — мы были когда-то друзьями…”
Итак, Печорин не желал смерти Грушницкого, призывал его поступить честно. Однако Григорий Александрович не мог не выстрелить, иначе погиб бы сам.
Хотел ли Печорин дуэли с Грушницким и его смерти?
Печорин не любил Грушницкого, понимал, что конфликт произойдет:
“..я чувствую, что мы когда-нибудь с ним столкнемся на узкой дороге, и одному из нас несдобровать.”
Григорий Александрович был зол из-за попытки “честной компании” проверить его храбрость обманным путем, презирал слабохарактерность, однако не желал дуэли:
"Я с трепетом ждал ответ Грушницкого.."
"Если б Грушницкий не согласился, я бросился б ему на шею..."
До последнего момента Печорин надеялся, что его знакомый одумается, откажется от клеветы, позабудет о своей гордости. Григорий Александрович был готов простить поступки Грушницкого, желал пробудить в нем добрые качества характера, ибо он не хотел его гибели.
“— Грушницкий! — сказал я, — еще есть время; откажись от своей клеветы, и я тебе прощу все. Тебе не удалось меня подурачить, и мое самолюбие удовлетворено; — вспомни — мы были когда-то друзьями…”
Итак, Печорин не желал смерти Грушницкого, призывал его поступить честно. Однако Григорий Александрович не мог не выстрелить, иначе погиб бы сам.