Зло и безнравственность рабства. Стоу вплетает в канву произведения и другие темы, например материнскую ответственность и перевиховну силу христианства, но они только в раскрытии темы ужаса рабства. Иногда она вкладывает осуждение разрушительного природы рабства в уста эпизодических персонажей, вроде того, когда белая женщина на пароходе говорит: «Самое ужасное в рабстве то, по-моему, оно глумится над чувствами и привязанностями человека, например, когда расстаются семь" й ». Именно это качество этого «странного института» Стоу выставила на передний план.
Зло и безнравственность рабства. Стоу вплетает в канву произведения и другие темы, например материнскую ответственность и перевиховну силу христианства, но они только в раскрытии темы ужаса рабства. Иногда она вкладывает осуждение разрушительного природы рабства в уста эпизодических персонажей, вроде того, когда белая женщина на пароходе говорит: «Самое ужасное в рабстве то, по-моему, оно глумится над чувствами и привязанностями человека, например, когда расстаются семь" й ». Именно это качество этого «странного института» Стоу выставила на передний план.