Спокойный патриарх неспокойного семейства, бурлящего вокруг дачных шашлыков, купаний и любых других каникулярных поводов, под натиском правнука вспоминает детство, самый страшный и звонкий кусок — зиму 1942 года. Три последних месяца из полутора лет, в течение которых Димка бродил по пояс в грязи и снегу, конвоировал перепуганных до истерики полицаев, выменивал у немецких обозников гранаты на лендлизовскую тушенку с Большой земли, отчаянно хотел отогреться и наесться, а еще больше — открыть наконец счет убитым фрицам. А опекал его эти полтора года Саныч, дерзкий пацан, трепло и боец от бога, заговоренный цыганкой от пули и фотокадра, представленный к Герою и боящийся всего трех вещей: предательства, торфяного топтуна из бабкиных сказок и строгой девушки Алевтины.
Объяснение:
Спокойный патриарх неспокойного семейства, бурлящего вокруг дачных шашлыков, купаний и любых других каникулярных поводов, под натиском правнука вспоминает детство, самый страшный и звонкий кусок — зиму 1942 года. Три последних месяца из полутора лет, в течение которых Димка бродил по пояс в грязи и снегу, конвоировал перепуганных до истерики полицаев, выменивал у немецких обозников гранаты на лендлизовскую тушенку с Большой земли, отчаянно хотел отогреться и наесться, а еще больше — открыть наконец счет убитым фрицам. А опекал его эти полтора года Саныч, дерзкий пацан, трепло и боец от бога, заговоренный цыганкой от пули и фотокадра, представленный к Герою и боящийся всего трех вещей: предательства, торфяного топтуна из бабкиных сказок и строгой девушки Алевтины.