Развитие русской культуры в XIV-XV вв. характеризуется

1) освобождением русского искусства и литературы от византийского влияния
2) изолированностью, отсутствием каких-либо контактов с культурой других народов
3) расцветом национальной лирической поэзии
4) освобождением искусства и литературы от церковного влияния

В XIV в. возобновились прерванные монголо-татарским нашествием связи Руси с Афоном и Константинополем, крупнейшими центрами культурных контактов между греками, болгарами, сербами и русскими. В последние десятилетия XIV в. и в первую половину XV в. Иерусалимский устав получил широкое рас в Древней Руси. Тогда же южнославянские рукописи были перенесены на Русь, где под их влиянием начались « книжная справа » – редактирование церковных текстов и реформа литературного языка. Основные направления реформы заключались в « очищении » книжного языка от « порчи » (сближения с разговорной речью) , его архаизации и грецизации. Обновление книжности было вызвано внутренними потребностями русской жизни. Одновременно со « вторым южнославянским влиянием » и независимо от него проходило возрождение древнерусской литературы . Усердно разыскивались, переписывались и рас сочинения, сохранившиеся от эпохи Киевской Руси. Возрождение домонгольской литературы в сочетании со « вторым южнославянским влиянием » обеспечило стремительный взлет русской книжности в XV в. С конца XIV в. в русской литературе происходят изменения риторического порядка. В это время появляется и развивается особая риторически украшенная манера изложения, которую современники называли « плетением словес » . « Плетение словес » возродило риторические приемы, известные в красноречии Киевской Руси ( « Слово о Законе и Благодати » Илариона, « Память и похвала князю русскому Владимиру » Иакова, сочинения Кирилла Туровского) , но придало им еще б o льшую торжественность и эмоциональность. В XIV–XV вв. древнерусские риторические традиции обогатились вследствие усилившихся связей с южнославянскими литературами . Русские книжники познакомились с риторически украшенными произведениями сербских агиографов XIII–XIV вв. Доментиана, Феодосия и архиепископа Данилы II, с памятниками болгарской тырновской литературной школы (прежде всего с житиями и похвальными словами патриарха Евфимия Тырновского) , с Хроникой Константина Манассии и « Диоптрой » Филиппа Пустынника – южнославянскими переводами византийских стихотворных произведений, выполненными в XIV в. орнаментальной, ритмической прозой.

« Плетение словес » достигло наивысшего развития в творчестве Епифания Премудрого. Ярче всего этот стиль проявился в « Житии Стефана Пермского » (1396–98 или язычников коми-зырян, создателя пермской азбуки и литературного языка, первого епископа Пермского. Менее эмоционален и риторичен Епифаний Премудрый в жизнеописании духовного воспитателя русского народа Сергия Радонежского (закончено в 1418–19). Житие показывает в лице Сергия Радонежского идеал смирения, любви, кротости, нищелюбия и нестяжательности.