Почему в 1920-е гг. М. Н. Покровский считался главой советских историков, а в 1930-е гг. «историческая школа Покровского» была подвергнута резкой критике

Свою интерпретацию истории России на базе марксизма в 20-е гг. предложил М.Н. Покровский. Относительно его роли и места в развитии исторической науки существует несколько точек зрения, среди которых можно выделить две диаметрально противоположные. Первая: это видный историк-большевик 20-30-х гг., обладавший безграничной, диктаторской властью над исторической наукой; он несет большую ответственность за преследования буржуазных историков. Ему приписывается, по сути дела, роль «передаточного рычага» между партийно-государственной машиной и сферой исторической науки. Второе мнение - апологетическое (О. Д. Соколов). Третий подход сформировался на рубеже XX-XXI вв. Они отличается взвешенным отношением к указанной фигуре; учитываются и негативное и позитивное значение его деятельности. Следует подчеркнуть, что М. Н. Покровский был последним историком, пытавшимся осмыслить историю России в целом.

С января 1936 г. началась развернутая критическая кампания против М. Н. Покровского и его учеников, характер которой не соответствовал действительным ошибкам ученого. Писатель К. М. Симонов спустя многие годы попытался вскрыть объективные причины критики. Он писал: «Покровский отвергался, а на его место ставился учебник истории Шеcтакова не потому, что вдруг возникли сомнения в тех или иных классовых категориях истории России, а потому, что потребовалось подчеркнуть силу и значение национального чувства в истории и тем самым в современности, в этом и был корень вопроса» (Симонов К. М. Глазами человека моего поколения. М., 1989). В 1937 г. были подготовлены изданные позднее сборники под названием «Против исторической концепции М. Н. Покровского» и «Против антимарксистской концепции М. Н. Покровского» (1939). Свое отношение к недавнему руководителю исторической науки выразили представители старой школы Б. Д. Греков, С. В. Бахрушин, В. И. Пичета, С. В. Юшков, их последователи - Н. М. Дружинин, К. В. Базилевич, Б. Б. Кафенгауз, а также ученики М. Н. Покровского - А. М. Панкратова, М. В. Нечкина, А. Л. Сидоров и др. К концу 30-х гг. «разгромленная» школа М. Н. Покровского именовалась уже как «банда шпионов и диверсантов, агентов и лазутчиков мирового империализма, заговорщиков и убийц».
Репрессии 30-х гг. нанесли непоправимый ущерб отечественной исторической науке. Историк В. А. Муравьев пришел к следующему выводу: «...Сталин решает убрать тех, кто начинал разработку истории революционного движения, кто достаточно много знал, вернуть буржуазных историков и тем самым ощутить себя наследником прошлого страны и породить мифологизированную историю». Кроме того, репрессии способствовали завершению процесса унификации исторического знания. Немало этому содействовали постановления партии и правительства по вопросам развития исторической науки и преподавания истории в вузах и школе и организационная перестройка исторических учреждений.