«Последний же день, так нечаянно наступивший и все разом порешивший, подействовал на него почти механически: как будто его кто-то взял за руку и потянул за собой, неотразимо, слепо, с неестественной силой, без возражений. Точно он попал клочком одежды в колесо машины, и его начало в нее втягивать» (ч. 1, гл. 6).
Мы видим, что Раскольников идет на преступление, как человек, потерявший всякое господство над самим собой. Он настолько сжился со своей теорией, что вопреки сомнениям поддался соблазну ее практического осуществления. Достоевский утверждает: над душами людей могут властвовать не только чувства и страсти, но и отвлеченные теории; они обладают способностью воспламенять душу человека, порабощать его сознание и волю.
Мы видим, что Раскольников идет на преступление, как человек, потерявший всякое господство над самим собой. Он настолько сжился со своей теорией, что вопреки сомнениям поддался соблазну ее практического осуществления. Достоевский утверждает: над душами людей могут властвовать не только чувства и страсти, но и отвлеченные теории; они обладают способностью воспламенять душу человека, порабощать его сознание и волю.