И поэт, и художник воспевают материнскую любовь. Обе женщины связаны с избой. Те же бревенчатые стены, дощатый стол, кринка с молоком. Но в простоте таится поэзия жизни.
Обратите внимание на киот – место для икон. Киот разорен. И у Есенина:
И молиться не учи, не надо…
Но богородица не покинула дом; у художника, как и у поэта, она обрела облик женщины-матери, разница только в том, что на картине – молодая мать. Тот же, что и в стихотворении, синий свет струится через окно в горницу. Окно занимает важное место в композиции картины, оно как бы связывает маленький уютный мир дома с огромным миром. Как будто художник хочет сказать, что только мать своей всепрощающей любовью спасет мир, погрязший в бесконечных войнах, вражде.
Обратите внимание на киот – место для икон. Киот разорен. И у Есенина:
И молиться не учи, не надо…
Но богородица не покинула дом; у художника, как и у поэта, она обрела облик женщины-матери, разница только в том, что на картине – молодая мать. Тот же, что и в стихотворении, синий свет струится через окно в горницу. Окно занимает важное место в композиции картины, оно как бы связывает маленький уютный мир дома с огромным миром. Как будто художник хочет сказать, что только мать своей всепрощающей любовью спасет мир, погрязший в бесконечных войнах, вражде.