Царственная красота, спокойствие и величие зимней природы, во-первых, служат антитезой нищенскому существованию семьи, во-вторых, подталкивают Мерцалова к «нестерпимой жажде такого же спокойствия, такой же тишины», он уже готов был «исполнить свое страшное намерение»