Написать небольшое эссе-рассуждение на тему: " перестройка-это революция,реформа или катастрофа"

 Гласность  еще  и потому пришлась  по душе  (и по руке) Горбачеву, что,пользуясь  ею  как  главным   инструментом  демократизации,  он  рассчитывалпревратить  начатую им перестройку из очередной  попытки реформы в подлиннуюреволюцию.  Конечно, грань  между тем и другим изменчива, подвижна  и вообщеусловна.   И  та  и  другая  означает,  разумеется,  серьезные  общественныеперемены, но их глубина, как многократно подтверждала история, не зависит отвыбранного термина. Сколько раз  революции, или то, что ими  объявлялось,  вбольшей  степени,  чем некие реформы,  сводились  к смене  декораций  (имен,названий  улиц,   памятников,  портретов  в  кабинетах  чиновников)  во  имясохранения   действующего  порядка  вещей.  Свою  попытку  их  разграничить,классифицировать,  опираясь  прежде  всего  на российский  опыт,  предпринялА.Солженицын, считавший, что реформы - это то, что "сверху". Ну, а революция(коли  уж приключилась такая беда, такая катастрофа) - она снизу. "Революциине должно, не можно быть сверху".     Горбачев начал перестройку как реформирование внутри Системы. Обнаруживдовольно скоро,  что задуманное  не получается,  он, не успокоившись,  пошелдальше  -  к реформе  Системы.  Это  уже  попахивало революцией.  Впервые  оперестройке как о революции  он, к изумлению  многих, заговорил в Хабаровскево  время поездки  на  Дальний  Восток. Тогда еще,  может  быть, его  большепривлекала звучность и  яркость термина, чем его реальное содержание. Ведь вусловиях режима, не устававшего напоминать,  что он  ведет отчет своего векаот   17-го   года,   под   новой   революцией  мог  подразумеваться   только"Анти-Октябрь".     Независимо от объективного смысла спровоцированных им событий, признатьвслух  такую крамолу  Горбачев  не мог, да и не  хотел. Но при этом все чащезаводил  речь сначала  "о  революционной перестройке", потом  откровеннее  оперестройке  как  "революции  в  умах, на  производстве,  в  надстройке" (назаседании  Политбюро 23 июня 1986  года). И, не удовлетворившись  революциейкак образом (что еще могли переварить привычные ко всему партпропагандисты),гнул  свое, чтобы ни у кого не оставалось сомнений: "Перестройка - настоящаяреволюция, потому что это глубокий процесс, - только бомбы не рвутся  и пулине летят. Сегодня проходим  период, равнозначный тому, как  двигалась Россияот царской к  социалистической".  Однако то ли  из благоразумия,  то  ли  поестественному в ту  пору незнанию не уточнял, в какую  сторону вслед  за нимдвинется нынешняя социалистическая Россия: к большему, "лучшему" социализму,за его пределы или в сторону от него.     У самонадеянного  и  дерзкого,  как  казалось  тогда многим,  сравненияперестройки  с  Октябрем  была на самом деле  только интуитивно  ощущавшаясяподоплека  двух  этих  процессов. В силу феодального  характера  российскогообщества  переход от  царизма  к большевизму  во многих  отношениях проходилпроще, чем  начатый перестройкой сдвиг к малознакомому и исторически чуждомуРоссии  либерализму,   предполагавшему  не  смену  верхушечных  структур,  атрансформацию несущих устоев общества...  В своей книге "Перестройка и новоемышление"  Горбачев пытался успокоить теоретиков-ортодоксов:  "Перестройка -это  революция  сверху,  так  как  происходит по инициативе  партии. Это  нестихийный, а  направленный процесс".