На ватном бюсте пуговки горят,
Обтянут зад цветной диагональю,
Усы как два хвоста у жеребят,
И ляжки движутся развалистой спиралью.
Рукой небрежной упираясь в талью,
Вперяет вдаль надменно-плоский взгляд
И, всех иных считая мелкой швалью,
Несложно пыжится от головы до пят.
Галантный дух помады и ремней…
Под козырьком всего четыре слова:
«Pardon!», «Mersi!», «Канашка!» и «Мерзавец!»
Грядет, грядет! По выступам камней
Свирепо хляпает тяжелая подкова —
Пар из ноздрей… Ура, ура! Красавец.
На ватном бюсте пуговки горят,
Обтянут зад цветной диагональю,
Усы как два хвоста у жеребят,
И ляжки движутся развалистой спиралью.
Рукой небрежной упираясь в талью,
Вперяет вдаль надменно-плоский взгляд
И, всех иных считая мелкой швалью,
Несложно пыжится от головы до пят.
Галантный дух помады и ремней…
Под козырьком всего четыре слова:
«Pardon!», «Mersi!», «Канашка!» и «Мерзавец!»
Грядет, грядет! По выступам камней
Свирепо хляпает тяжелая подкова —
Пар из ноздрей… Ура, ура! Красавец.