Написать или переделать концовку рассказа "федько - халамидник"

Продовження...

Він мав в ікнці вижити і почати життя заново тобто не сам а з друзями і батьками.Не дивлячись на всі перешкоди рухався вперед.І зрозумів сенс життя.

Кінець твору

И она со всей силы ударила Федю по голове. Федя аж упал на одно колено и закрыл руками голову. Мать снова хотела ударить его.

— Минуточку, Іванихо! — остановил ее отец Толин и поднял Федю.

— Встань... Ждите, Іванихо... Я хочу спросить его... Федько, я верю тебе, я знаю, что ты никогда не врешь, не ври и теперь: говори, ты потащил Толю на реку?

Федя трясся, колени ему согнулись и хилитались на все стороны. Он молчал.

— Говори же, падлюко! — торсонула его мать.

Федя глянул на Толю,— то большими, полными страха и тоски глазами смотрел прямо на него. Слезы текли ему по щекам и останавливались в уголках рта. Толя машинально слизывал их языком и все смотрел на Федю с ожиданием чего-то страшного.

— Ну, говори же, Федьку! — нетерпеливо сказал отец Толин.

Федя отвел глаза от Толи, наклонился и тихо сказал:

— Повел...

— И толкнул его на лед?

— Пихнул...

— Паршивець же ты! — крикнул Толин отец и сильно хляснув Федю по лицу. А потом вернулся к Федькової матери и сказал:

— Надеюсь, что на этот раз муж ваш накажет его, как следует... Иначе, лучше очистите мне кватирю.

Феде снова упала с головы шапка, как ударил его Толин отец. Он поднял ее и посмотрел на Толю. Но Толя прижимался к матери, которая радовала уже и жалела его.

А вечером, когда должен был прийти отец Федькив с работы, Федя кашлял и облизывал горячие губы. Ему было ужасно жарко.

— Ага, бухикаєш, кашляешь, идоле? — обзивалась от печи мать.— Подожди, подожди, возьмет тебя черт... Вот еще пусть отец придет и погріє еще ремінем. Что, есть жар?

— Есть...—тихо ответил Федя, а сам присматривался, как в глазах его стояли странные желтые и зеленые пятна.

Когда отец пришел и мать стала ему рассказывать, Феде в глазах уже было совсем желто и голова была страшно тяжелая и горячая; была такая тяжелая, что нельзя было держать ее на плечах и хотелось положить или на стол, или на землю, или хоть в печь — чтобы положить.

Мать говорила, но Федя даже не слушал и не помнил уже ничего. Он только, как сквозь сон, видел, что папуля чего-то ужасно стал злой, такой злой, что аж говорить не мог и только хватался то за горло, то за ремень.

Потом Федю положили на стул и били уже, как следует. Но Федя и на этот раз даже не вскрикнул. Только, как отец пустил на мент руку, которой держал его, Федя упал наземь и не рушався.

— Встава-ай!! — ревнув отец и потянул сына за руку; но рука была такая горячая, а лицо сына было такое удивительно спокойное, что отец бросил ремень и наклонился к Феде. Федя уже ничего не слышал и не видел.

А через три дня он лежал мертвый. Раза два он приходил в сознание, спрашивал, били ли Толя, что-то бормотал и вновь падал без сознания. Я в обмороке кого-то просил, кому-то грозил и все чего-то допытывался у Толи.

Отец и мать не одходили от его постели, дрожали и молча боролись со смертью. Но смерть победила.

На четвертый день Федю хоронили. На кладбище шли ребята со всех соседних улиц. Спірка, Степка и Гаврик плакали навзрыд.

А Толя тихонько выглядывал из окна. Мама ему строго приказала не выходить до уличных ребят.

А ему было интересно посмотреть, как будут хоронить Федька-оборванца.

Когда Федькова гроб скрылись за углом улицы и уже не было никого видно, Толя отошел от окна, перекрутивсь на одной ноге и побежал играть с чижиком.

Этого чижика он сказал Федьковій матери отдать ему, потому что он его выиграл у Феди.