Сжатое изложение брестская крепость

22 июня. Начало войны…С годами подробности больших событий постепенно теряются. Память хранит только узловые драматические моменты.Под обвалами Брестской крепости найден будильник. Ему не суждено было прозвенеть утром 22 июня. Помятые взрывом стрелки остановились в четыре утра, за пятнадцать минут до начала войны. Сотни самолётов с зажжёнными бортовыми огнями стремительно пересекали границу. А в это время в Брестской крепости у чьей-то кровати мирно двигались стрелки будильника.Что было потом с крепостью, никто не мог рассказать. И только позднее из захваченных документов немецкого штаба стало известно: «Русские в Брест-Литовске боролись исключительно упорно, настойчиво, они показали превосходную выучку пехоты и доказали замечательную волю к борьбе».Считанное число людей осталось в живых из тех, кто был участником или свидетелем героической драмы. По их рассказам, по найденным в развалинах останкам, оружию и документам прояснилась после войны картина многодневной схватки на берегах Буга и Мухавца.Мы можем представить сейчас место, где на резиновых лодках после артиллерийской бомбёжки переправились немцы. Они ворвались в ворота цитадели. Сразу же захватили ставший теперь руинами клуб. Отсюда удобно было держать под обстрелом двор цитадели. Отсюда гитлеровцы вели по радио управление артиллерийским огнём. И казалось, к половине дня, как намечалось планами, крепость падёт. Но после первых минут замешательства крепость вдруг ощетинилась огнём и штыковыми ударами.И всё пошло не так, как наступавшие предполагали. Пришлось отказаться от лобовой атаки и начать осаду. Фронт ушёл далеко на восток, а тут, возле самой границы, били тяжёлые, полуметрового калибра пушки. Самолёты бросали двухтонные бомбы, в перерывах между бомбёжками вкрадчивый голос из репродуктора уговаривал сдаться. Но как только всё утихало и поднимались немецкие автоматчики, крепость давала бой. Силы были неравными. Против самолётов, против танков и тяжёлых орудий у осаждённых были только винтовки и пулемёты. Кое-где не хватало даже винтовок.Люди не знали, как складывается ход войны. Окружённые со всех сторон, первые два дня они ждали Радисты беспрерывно посылали в эфир позывные, пока не кончилось питание в батареях. Было несколько попыток прорваться. Возвращались, оставляя убитых товарищей. Но и немцы несли большие потери. Эта «крупная остановка» на фоне победного наступления по всем фронтам их раздражала. И с каждым днём всё тяжелее становились удары снарядов и бомб.Всё меньше защитников оставалось в крепости. Тут вместе с ними были женщины и дети, тут же умирали раненые. Кончились патроны. Не было пищи, не было воды. Вода текла от стен в десяти метрах, но добыть её было нельзя. Смельчаки, ночью рискнувшие ползти к берегу с котелками, погибали от пуль. Из-за гари, пыли было трудно дышать. Но как только немецкие автоматчики поднимались, обречённая крепость открывала огонь. В десятки раз превосходящие силы немцев расчленили оборонявшихся, но не могли их сломить. К бойницам и амбразурам фашисты подвели огнемёты. Нельзя без содрогания думать о том, что было в подземных казематах. Кирпич от огня и тот плавился и застывал чёрными сосульками. Крепость истекала кровью, но не сдавалась.До двадцатых чисел июля в крепости не стихали взрывы гранат и выстрелы. Кое-где огонь вели уже одиночки, оставлявшие для себя последний патрон. На стенах спустя три года мы прочитали последние слова, обращённые к нам: «Я умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина!».Никакой памятник не может сообщить человеку большего волнения, чем изуродованные взрывами, изъеденные пулями и осколками, опаленные красные кирпичи крепости. Стена цитадели местами исчезла, местами проломлена. Приходящему сюда покажут, где было зарыто знамя полка, где у стены был расстрелян немцами комиссар Фомин, покажут похожий на огромную подкову героический Восточный фронт, которым командовал человек удивительной воли и мужества – Герой Советского Союза майор Пётр Гаврилов.В крепости каждый год бывают на экскурсии сотни тысяч людей, проводятся слёты и встречи. Мы должны хорошо понять, как велика цена этих красных развалин.