Сочинение или сказка о человеческих отношениях

 Чехов известен своими юмористическими рассказами и знаменитыми пьесами. Но в 1880-х годах его произведения полны не только комическими ситуациями, в которые попадают главные герои. Во-первых, он обращается к более объемному жанру – повести. А во-вторых, они наполняют совершенно иной проблематикой. «Рассказ мой начинается прямо с седьмой главы, — писал Чехов, — и кончается тем, что давно уже известно, а именно, что осмысленная жизнь без определенного мировоззрения – не жизнь, а тягота, ужас». Так Антон Павлович писал о «Скучной истории». И центральным моментом повествования становится жизнь главного героя Николая Степановича, который в конце жизненного пути понимает, что у него нет «общей идеи» и что все отношения между близкими ему людьми были основаны на лжи. Не поиск истины движет сюжетом повети, а желание доказать, что прожитая рассказчиком жизнь – безнадежно испорченная система. А исправить в этом случае уже ничего невозможно. Во-первых, жизнь уже прожита. «Ничего нет внушительного в моей жалкой фигуре; только разве когда я бываю болен, у меня появляется какое-то особенное выражение, которое у всякого, при взгляде на меня, должно быть вызывает суровую внушительную мысль: «По-видимому, этот человек скоро умрет». А во-вторых, она прожита в сфере лживых, по мнению Николая Степановича, отношений. «Докторант молчит и только около его скул выступает легкая краска. Лицо его выражает глубокое уважение к моему знаменитому имени и учености, а по глазам я вижу, что он презирает и мой голос, и мою жалкую фигуру, и нервную жестикуляцию». Ложь в «Скучной истории» возмущает, раздражает и даже ослепляет рассказчика. Он не видит вокруг ничего хорошего. Начало любого разговора и жеста ему хорошо известны. И даже то, чем все это закончится. Но снова и снова анализируя окружающих, Николай Степанович понимает, что упустил очень важный момент в своей семейной жизни. «Я гляжу на обеих (дочь и жена), и только теперь за обедом для меня совершенно ясно, что внутренняя жизнь обеих давно уже ускользнула от моего наблюдения». Люди, живущие месте столько лет, оказываются разобщенными духовно. Им совершенно не известна и не интересна как внешняя, так и внутренняя жизнь другого, вроде бы близкого им человека. И получается, что это семья существует лишь по каким-то условным законам, которые не приемлемы для внутренней жизни. Николай Степанович осознает то, что ему е хватало на протяжении всей жизни. Несчастье его состояло в том, что ему недоставало цельного мировоззрения или, как он говорит, «общей идеи» «во всех мыслях, чувствах и понятиях. Какие я составляю обо всем, не чего-то общего, что связывало бы все это в одно целое. Каждое чувство и каждая мысль живут во мне особняком… Даже самый искусный аналитик не найдет того, что называется общей идеей». Возможно, что все-таки у него была «общая идея! – это наука, которая «всегда была и будет высшим проявлением любви». Поглощенный наукой, он не видел вокруг реальной жизни. Убежденный, что служит людям, Николай Степанович не заметил за этим служением, как мимо жизнь и судьба близких ему людей. Можно сказать, что в конце повествования герой снова убеждается, что именно любовь должна лежать в основе отношений между людьми. Ведь ложь разрушает не только взаимоотношения, но и разъедает сердце и чувства самого человека. Ведь если он строит свою жизнь на лжи, то он не сможет потом найти не только саму истину, но и путь к ней.