Едва они вступили в лес, и еловые лапы, тяжко груженные снегом, сомкнулись за их спиной, как сразу перенеслись в иной, зачарованный мир покоя и беззвучия. Сороки и вороны, перелетавшие с дерева на дерево, обламывали хрупкие сухие прутики.
Тропинка, бежавшая вдоль ручья, покорно следовала всем его извивам.
Иногда деревья расступались, открывая солнечные весёлые полянки, перечеркнутые заячьим следом, похожим на часовую цепочку. Попадались и крупные следы в виде трилистника, принадлежавшие какому-нибудь большому зверю.
Едва они вступили в лес, и еловые лапы, тяжко груженные снегом, сомкнулись за их спиной, как сразу перенеслись в иной, зачарованный мир покоя и беззвучия. Сороки и вороны, перелетавшие с дерева на дерево, обламывали хрупкие сухие прутики.
Тропинка, бежавшая вдоль ручья, покорно следовала всем его извивам.
Иногда деревья расступались, открывая солнечные весёлые полянки, перечеркнутые заячьим следом, похожим на часовую цепочку. Попадались и крупные следы в виде трилистника, принадлежавшие какому-нибудь большому зверю.