ни свет ни заря, не поемши хлеба божьего, да уж и за пляску тотчас!
Лучше об стол лбом стучи, да ногами не озорничай!
упаточилась, словно воз везла
Господь тебе судья! А никто так не заботится о своем детище, как материнская утроба!
скоро-то только кошки мышей ловят
Словечко пикнешь, так язык ниже пяток пришью.
на словах-то ты у нас больно прытка, а на деле-то вот и нет тебя
чудеса в решете
Ты коли уж начнешь толковать, так только ушами хлопай.
Живу — хлеб жую;
бальсан бальсаном, а самовар самоваром
хотя Федот от проходных ворот, лишь бы денежки водились
лежачего не бьют
заслали бы давно, куда Макар телят не гонял
И богу-то угодить на чужой счет норовят.
чортова перечница
Стриженая девка косы не заплетет.
от эдакого удовольствия с Ивана Великого спрыгнуть можно
с богатым мужиком, что с чортом, не скоро сообразишь.
лягушка его заклюй
Стыд не дым — глаза не выест.
Люби кататься, люби и саночки возить!
ни свет ни заря, не поемши хлеба божьего, да уж и за пляску тотчас!
Лучше об стол лбом стучи, да ногами не озорничай!
упаточилась, словно воз везла
Господь тебе судья! А никто так не заботится о своем детище, как материнская утроба!
скоро-то только кошки мышей ловят
Словечко пикнешь, так язык ниже пяток пришью.
на словах-то ты у нас больно прытка, а на деле-то вот и нет тебя
чудеса в решете
Ты коли уж начнешь толковать, так только ушами хлопай.
Живу — хлеб жую;
бальсан бальсаном, а самовар самоваром
хотя Федот от проходных ворот, лишь бы денежки водились
лежачего не бьют
заслали бы давно, куда Макар телят не гонял
И богу-то угодить на чужой счет норовят.
чортова перечница
Стриженая девка косы не заплетет.
от эдакого удовольствия с Ивана Великого спрыгнуть можно
с богатым мужиком, что с чортом, не скоро сообразишь.
лягушка его заклюй
Стыд не дым — глаза не выест.
Люби кататься, люби и саночки возить!