Лес встречает таким обилием света и красок, что сразу же вспоминается картинная галерея. Свет струится отовсюду: и с мраморных облаков, и с земли, усыпанной листьями, и с ослепительных березовых стволов, напоминающих резную слоновую кость.
Лес выводит в поле, за ним утесом встают кора бельные сосны, а влево и вправо тянется молодой березник, как бы облитый медом. Из-за облаков показы вается солнце, осенний свет достигает предельной яркости, которая благодаря своей мягкости не только не слепит, а радует и успокаивает глаз.
Ветра по-прежнему нет, и в этой тишине с особенной сочностью слышится звук как бы откупориваемой бутылки. Взглядываю вверх: там цокает белочка, тоже будто залюбовавшаяся с вершины елки осенней красотой. Белочка уже оделась в зимнюю шубку, которая даже издали дает ощущение тепла. Слегка покачиваю елку, и лесная акробатка, ловко распластавшись в воздухе, перебирается на березу. Зацепившись одной лапкой за сук, начинает неторопливо раскачиваться, ссыпая вниз блеклые листья. (145)
Лес встречает таким обилием света и красок, что сразу же вспоминается картинная галерея. Свет струится отовсюду: и с мраморных облаков, и с земли, усыпанной листьями, и с ослепительных березовых стволов, напоминающих резную слоновую кость.
Лес выводит в поле, за ним утесом встают кора бельные сосны, а влево и вправо тянется молодой березник, как бы облитый медом. Из-за облаков показы вается солнце, осенний свет достигает предельной яркости, которая благодаря своей мягкости не только не слепит, а радует и успокаивает глаз.
Ветра по-прежнему нет, и в этой тишине с особенной сочностью слышится звук как бы откупориваемой бутылки. Взглядываю вверх: там цокает белочка, тоже будто залюбовавшаяся с вершины елки осенней красотой. Белочка уже оделась в зимнюю шубку, которая даже издали дает ощущение тепла. Слегка покачиваю елку, и лесная акробатка, ловко распластавшись в воздухе, перебирается на березу. Зацепившись одной лапкой за сук, начинает неторопливо раскачиваться, ссыпая вниз блеклые листья. (145)
По П. Смирнову.