Как совместить непреложные, бескомпромиссные законы справедливости и незаглушаемый голос милосердия? может быть, следует признать, что есть какая-то высшая справедливость, которая выше норм общественной морали, потому что допускает к принятию решений всепонимающее и всепрощающее добро? а может, напротив, законы, не знающие исключений, одинаковые для всех граждан, являются высшей ступенью нравственного развития? трудно ответить однозначно. известный поэт и. анненский некоторое время работал инспектором петербургского учебного округа и ездил с проверками по разным учебным заведениям. надо ли говорить о том, как боялись учителя чопорного, застегнутого на все пуговицы чиновника с пугающей неподвижностью лица. однажды ему в руки попала пачка письменных переводов с латинского языка, одна из работ ему понравилась художественным изяществом и точностью. анненский похвалил ее автора, но тут ему сообщили, что написавшего этот перевод гимназиста придется отчислить, потому что за письменный экзамен по комиссия поставила ему двойку. инспектор попросил контрольную по . неудовлетворительную оценку экзаменаторы выставили в строгом соответствии с утвержденными нормами, и потому не могло быть никаких сомнений в ее справедливости. но… речь шла о судьбе талантливого гимназиста. трудно сказать, какими последствиями для юноши обернулось бы это исключение. не погибнет ли в нем природный дар? однако есть правила, которые невозможно нарушить, как говорится, суров закон, но он закон. чем необходимо руководствоваться в принятии решения: сочувствием, состраданием или буквой закона? ведь если нарушить закон один раз, то, значит, можно будет нарушить его и второй раз, и третий… какой же тогда это закон? анненский прекрасно понимал всю тяжесть ответственности, прекрасно понимал, что правильнее, да и легче всего признать нерушимую силу закона. но он, подумав, предложил исправить двойку на три с минусом. учителя с недоумением переглянулись: всегда строгий и принципиальный инспектор сам идет на нарушение правил… оценку исправили, гимназиста оставили. наверное, можно было бы добавить, что юноша впоследствии стал известным художником-графиком, но, как вы понимаете, смысл поступка анненского не в этом. неужели проявлять участие нужно только в том случае, если есть уверенность, что облагодетельствованный тобою человек станет художником, писателем или ученым? а если бы юноша обманул ожидания, то что же тогда получается: милость теряет свой смысл, превращается в беспринципность? к сожалению, пока никто не придумал прибора, с которого можно было бы выявить те нравственные побуждения, которые становятся причиной того или иного поступка. одно дело, когда жалость куплена за деньги, когда подвиг обусловлен честолюбием, и совсем иное дело, когда благодеяние совершено из чувства любви, когда в другом человеке ты видишь «своего», самого себя, и твое сочувствие становится не просто естественным, а единственно возможным душевным движением. проблему найти,

niknem111    1   17.05.2019 17:50    38