У угла моей дачи стояла кадушка, полная воды. Рядом куст бузины. На бузине сидели бок о бок два молодых воробья,с ярко-жёлтыми пазухами по краям клювов. Один уверенно перепорхнул на край кадушки и стал пить. Пил - и всё перекликался на звенящем своём языке. Другой с серьёзным видом сидел на ветке и опасливо косился на кадушку. А пить очень хотелось. И вдруг я ясно увидел: тот, первый просто примером своим ободряет другого. Он непрерывно прыгал по краю кадушки, опускал клюв, захватывал воду и тотчас ронял её из клюва, и поглядывал на брата . Братишка решился, слетел к кадушке. Но только коснулся лапками сырого, позеленевшего края, - и сейчас же испуганно порхнул назад на бузину. А тот опять стал его звать. И добился наконец. Братишка перелетел на кадушку, неуверенно сел, всё время трепыхая крылышками, и напился. Оба улетели.
Другой с серьёзным видом сидел на ветке и опасливо косился на кадушку. А пить очень хотелось.
И вдруг я ясно увидел: тот, первый просто примером своим ободряет другого. Он непрерывно прыгал по краю кадушки, опускал клюв, захватывал воду и тотчас ронял её из клюва, и поглядывал на брата . Братишка решился, слетел к кадушке. Но только коснулся лапками сырого, позеленевшего края, - и сейчас же испуганно порхнул назад на бузину. А тот опять стал его звать.
И добился наконец. Братишка перелетел на кадушку, неуверенно сел, всё время трепыхая крылышками, и напился. Оба улетели.