Care e asemanarea dintre casa furnicilor si cea a oamenilor? ответьте пож язык румынский

Сходные черты позволяют проследить, как непрерывный рост может привести к краху человеческих сообществ.

Содержание:

• И человеческие, и муравьиные сообщества обладают потенциалом к практически безграничному росту

• У членов человеческих и муравьиных сообществ нет необходимости различать друг друга как индивидов, чтобы группа оставалась целостной

• Только природные условия могут ограничить рост этих сообществ.

Численность населения растет такими огромными темпами, что мы самоорганизуемся по принципу супер колонии. Недавнее исследование показало, что наше сходство с некоторыми видами муравьев гораздо больше, чем с нашими ближайшими родственниками из царства животных.

Новое исследование, опубликованное в журнале Behavioral Ecology, показало, что и люди, и муравьи (в т.ч. термиты) живут в обществах, которые могут состоять из более чем миллиона членов.

“В результате современные люди имеют больше общего с некоторыми видами муравьев, чем с нашими ближайшими родственниками, шимпанзе”, говорит в интервью Дискавери Ньюз Марк Моффет, автор исследования. При максимальном размере группы в 100 особей шимпанзе не приходится решать вопросы здравоохранения, инфраструктуры, распределения товаров и услуг, рыночной экономики, проблемы массовой миграции, конвейерной сборки и сложной работы в команде, сельского хозяйства, приручения животных, военные проблемы и проблемы рабства.

“Муравьи выработали свою линию поведения в каждой из перечисленных ситуаций”,- добавляет Моффет. Он также указывает на то, что только люди и муравьи научились вести полномасштабную войну.

Моффет особенно детально проанализировал сообщества Аргентинских муравьев. Этот вид муравьев имеет колонии, простирающиеся на многие мили. Одна колония с населением приблизительно в триллион особей охватывает территорию в 621 милю, от Сан-Франциско до Мексиканской границы в Калифорнии. Еще большая колония существует в Европе, а также в Австралии и Новой Зеландии. К тому же, постоянно расширяются колонии на Гавайях и в Японии.

“Основным фактором, позволяющим иметь такие масштабы и потенциал роста, является анонимность членов”, утверждает Моффет. Членам сообщества необязательно различать друг друга как индивидов, чтобы группа оставалась единой. Вместо этого сообщества остаются едиными посредством использования присущих только им идентифицирующих сигналов. Для муравьев это в значительной степени феромоны. Люди также источают феромоны, однако, мы остаёмся объединены и другими, присущими только нам

Моффет объяснил, что “обществам необходимо объединение на националистической или патриотической идее, за которую солдаты пойдут погибать. Сигналы, используемые людьми с доисторических времен, включают язык, ритуалы или другие этнические черты, однако, трансформация в течение последних нескольких поколений из этнически однородных сообществ в мультиэтнические общества потребовала роста зависимости от абстрактных символов.

Анонимность членов общности означает, что и человеческие, и муравьиные сообщества могут разрастаться до тех пор, пока позволяют условия окружающей среды. Однако многие ученые предполагают, что чрезмерно большое сообщество может «взорваться».

Например, Дэвид Келлер и Джон Страссман из Вашингтонского университета в Сэнт Луисе предсказывают, что сообщество рухнет, когда индивиды в пределах одной обширной группы, насчитывающей миллиарды и триллионы особей, больше не взаимодействуют с удаленными сообществами в пределах их вида. Они утверждают, что это может привести к постепенной социальной деградации, хотя этот процесс может длиться веками.

Одной чертой, отличающей муравьиные сообщества Аргентины от человеческих, является то, что у муравьиных сообществ никогда не происходит кровосмешения. Это предполагает постоянное противостояние на границах соперничающих супер колоний. В этих местностях особи обоих полов погибают в войнах, после чего каждая колония самостоятельно развивается по отдельному эволюционному пути – утверждает Моффет.

Лорен Келлер, эксперт по Аргентинским муравьям из Лозанского университета Экологии и Эволюции, говорит, что “это имеет смысл”.