До нее как будто спал я, спрятанный в темноте, но явилась она, разбудила, вывела на свет, связала всё ВОКРУГ меня в непрерывную нить, сплела всё в разноцветное кружево и сразу стала на всю жизнь другом, самым близким сердцу моему, самым понятным и дорогим человеком, — это ее бескорыстная любовь к миру обогатила меня, насытив крепкой силой для трудной жизни.
ВПЕРЕДИ всех быстро шел небольшой сухонький старичок, в черном длинном одеянии, с рыжей, как золото, бородкой, с птичьим носом и зелеными глазками.
Тотчас же вдребезги разлетелось верхнее стекло окна и на стол ОКОЛО бабушки упала половинка кирпича.
ПОСЛЕ этой истории мать сразу окрепла, туго выпрямилась и стала хозяйкой в доме, а дед сделался незаметен, задумчив, тих непохоже на себя.
Я читал «простого» ВМЕСТО «простора», «рубили» ВМЕСТО «ровняли», «копыта» вместо «копыту».
До нее как будто спал я, спрятанный в темноте, но явилась она, разбудила, вывела на свет, связала всё ВОКРУГ меня в непрерывную нить, сплела всё в разноцветное кружево и сразу стала на всю жизнь другом, самым близким сердцу моему, самым понятным и дорогим человеком, — это ее бескорыстная любовь к миру обогатила меня, насытив крепкой силой для трудной жизни.
ВПЕРЕДИ всех быстро шел небольшой сухонький старичок, в черном длинном одеянии, с рыжей, как золото, бородкой, с птичьим носом и зелеными глазками.
Тотчас же вдребезги разлетелось верхнее стекло окна и на стол ОКОЛО бабушки упала половинка кирпича.
ПОСЛЕ этой истории мать сразу окрепла, туго выпрямилась и стала хозяйкой в доме, а дед сделался незаметен, задумчив, тих непохоже на себя.
Я читал «простого» ВМЕСТО «простора», «рубили» ВМЕСТО «ровняли», «копыта» вместо «копыту».