Краткий доклад "нужна ли россии наука? "

Ни у кого, наверное, не возникает вопрос, нужна ли наука в принципе. Весь мир, в котором мы сейчас живем, — результат фундаментальных научных исследований и технологий, возникших как следствие этих исследований. А вот ответ на другой вопрос: а почему она нужна именно в России — уже менее очевиден. В велосипедном пелотоне ведущий тратит на 30% больше усилий, а приходит на полсекунды раньше второго, на несколько секунд раньше остальных. Так может мы всё купим (?!), благо «труба» пока позволяет, и с не очень заметным запозданием получим все те же самые технологические блага, но без капитальных затрат?

Конечно, если бы, например, плодами изобретения электричества пользовалась только Британия, то такой вопрос даже возникнуть бы не мог… Однако все мы знаем, что это не так: американские ученые У. Шокли, Дж. Бардин и У. Браттейн с коллегами придумали транзистор, однако мобильными телефонами и компьютерами, прямыми плодами этого научного открытия, пользуется весь мир, в том числе, и наша страна. Впрочем, такие же примеры, и в немалом количестве, можно привести и в отношении научных достижений СССР, положенных в основу технологий, широко используемых в настоящее время во всем мире (например изобретение лазера — Ч. Таунс, Н.Г. Басов и А.М. Прохоров — Нобелевская премия по физике 1964 года, гетерогенные структуры — Ж.И Алферов, Нобелевская премия 2001 года).

И эти соображения могли бы показаться вполне правдоподобными, если бы не нужды национальной безопасности и обороны, в которых, как все понимают, не приходится рассчитывать на продажу не только технологий, но даже и готовых продуктов современного уровня. Но и этот аргумент в пользу развития фундаментальной науки в наших условиях, к сожалению, не работает, поскольку существовавшая ранее теснейшая, почти генетическая связь между оборонной индустрией и академическими институтами на сегодняшний день практически потеряна, а есть только единичные случаи успешного сотрудничества.

Вообще, подавляющее большинство людей сталкиваются в жизни напрямую не с наукой, а с ее результатами — высокими технологиями и продуктами, произведенными на базе этих технологий. При этом наука по природе своей открыта и интернациональна, а вот технологии не только имеют национальную принадлежность, но и, как правило, связаны с экспортными ограничениями. Взглянем, например, на один замечательный документ: Export Administration Rules, свод ограничений на экспорт товаров и технологий, применяемый в США. EAR — это несколько тысяч страниц. Легче ответить на вопрос чего там нет, чем что там есть.

Формально, конечно, это не запретительный перечень, а перечень технологий и товаров, экспорт которых нуждается в специальном разрешении уполномоченных органов правительства США. Однако это формальная трактовка, а по существу — это список того, что Россия на международном рынке купить не может, а если и покупает, то с существенными ограничениями, согласием на инспекции и прочими неоколониальными радостями. При этом речь идет не только об оборонной промышленности.

Пример: высококачественное композитное волокно, необходимое сегодня для современной гражданской авиационной промышленности в Россию не продается. Почему? ответ: это волокно может быть использовано и для производства военных самолетов (что правда, но нам от этого не легче). То же самое с электроникой, то же самое со многими материалами, примеров не счесть. То есть мировую науку мы развиваем (в том числе и финансируем) совместными усилиями, а «табачок — врозь». Конечно, существует банальный и, отчасти, правильный ответ: а вы сами развивайте нужные вам технологии и не будете ни от кого зависеть. Знаем, плавали. Но в масштабах СССР это сегодня делать и невозможно, и не нужно, а развивать, по крайней мере некоторые, по настоящему критические для страны собственные технологии, базирующиеся на фундаментальной науке, нам необходимо.