Придумать небольшой рассказ про железную дорогу

Железная дорога теперь тоже начинается с интернета. Прогресс неостановим, и ему покоряются даже тяжёлые на подъём российские госкорпорации. Теперь билеты можно заказать на сайте, оплатив кредитной картой. Это удобно — не надо ехать на вокзал, стоять в длинной очереди, затем, подойдя к толстому стеклу, через микрофон просить сидящую за ним женщину посмотреть, если есть место на такую-то дату, чтобы не боковое и не у туалета, давать ей паспорт, что-то уточнять, соотносить… Все эти хлопоты теперь излишни — теперь можно, не торопясь, ввести нужные даты, выбрать самый удобный для тебя поезд, тип вагона и место —при условии, что место ещё не занято. Как только платёж одобрен банком, можно ни о чём не беспокоиться — место зарезервировано, и теперь останется только прийти на вокзал на пять минут раньше, чтобы распечатать билет.

Терминалы на вокзалах почему-то никогда не считывают расположенный на квитанции штрих-код, и номера каждый раз приходится вводить вручную. Из автомата выскакивает билет на твёрдой картонной бумаге с закруглёнными краями, магнитной полоской и перфорированной линией — совсем как на самолёт. Это здорово — даже не хочется огорчаться по поводу неработающего сканера.

Поезд часто бывает удобнее самолёта, ведь последним можно добраться далеко не везде. В советское время можно было лететь откуда и куда угодно, но сейчас большинство рейсов совершаются только до Москвы и обратно — определяющим условием стала рентабельность. Поэтому поезд зачастую становится единственным вариантом.

Вокзал — место с какой-то специфической аурой. Нигде больше не происходит столько встреч и расставаний, как тут. Поэтому он всегда вызывает какую-то печальную тревогу. У самого здания всегда стоят ряды из таксистов — в провинции они ездят на стареньких «ладах» или «волгах». Внутри — привычные гам и суета. Народ сидит на сумках, стоит в очередях к билетным кассам, читает табло расписанием. Ты выходишь на перрон и вдыхаешь знакомый с детства «железнодорожный запах» — так пахнет креозот, которым пропитывают шпалы, и сгоревшее дизельное топливо. Поезд уже стоит, на перроне много народу. Люди разговаривают, обнимаются на прощание. Двое каких-то влюблённых прощаются так, словно делают это в последний раз. Тебя же никто не провожает, поэтому ты сразу показываешь проводнику билет и проходишь в вагон. Если сумка на колёсах, она всегда цепляется за ковёр. Протискиваешься через коридор, находишь своё место или своё купе. Кладёшь вещи под полку, снимаешь верхнюю одежду, садишься, отодвигаешь шторку на окне. Проверяешь на мобильнике время, ждёшь. Перед отправлением локомотив толкает вагоны назад — это многие замечали, вряд ли понимая, зачем это делается — ответ можно найти в школьном учебнике по физике. Затем состав начинает медленно набирать скорость. Провожающие ещё несколько секунд идут за вагоном и кому-то машут. А ты думаешь о том, что какой-то этап твоей жизни стал только что стал

Если поезд фирменный, я часто езжу в плацкарте. Когда ездишь один, особой разницы не чувствуется, а переплачивать имеет смысл только в дешёвых поездах, где плацкарт слишком неопрятен. Класс вагона сильно влияет на то, какими будут твои попутчики.

Плацкарт — самый демократичный вид транспорта, а его пассажиры — наиболее представительный срез российского общества. Напротив сидит женщина лет сорока пяти, читающая какую-то беллетристику в мягкой красочной обложке. Неизвестная книга неизвестного автора. Перед ней лежит старая «Нокиа». Другой телефон ей и не нужен — она всё равно не разберётся, как им пользоваться. Почему-то кажется, что в жизни она очень нервная и живёт с давно надоевшим мужем и детьми, находящимися в «трудном» возрасте. Такое впечатление складывается оттого, что её лицо выглядит очень усталым, и на нём начали появляться морщины. На верхней полке над ней — пятидесятилетний дядька, рабочий в клетчатой рубашке, с худыми, но жилистыми руками, обветренным лицом и старой расплывшейся синей татуировкой.  От него пахнет табаком, и он пытается шутить, стараясь произвести впечатление на женщину с книжкой. Он дружелюбный и располагает к разговорам.

На другой верхней полке — толстый и лысоватый усатый мужик, похожий на стереотипного водителя маршрутки, читающий какую-то жёлтую прессу, вроде «Комсомольской правды», или разгадывающий кроссворды. При взгляде на него кажется, что он наверняка любит пить пиво, слушать шансон, и заходить «отдохнуть» к соседке этажом выше. Странно, что ему понадобилось куда-то ехать.

На боковых местах, где я из-за роста никогда не езжу, сидят двое. Старуха в платке, со стоящей на полу потёртой полиэтиленовой сумкой в полоску, похожей на те, с которыми в девяностых ездили «челноки». Старуха ест заранее заготовленные яйца и хлеб из небольшого целлофанового пакетика. Напротив неё — симпатичная молодая девочка-студентка, одетая по современной моде, сидит, уткнувшись в свой мобильник. Я стараюсь не смотреть в её сторону. А вот крепкому пацанчику в полосатом трико из соседней секции наверняка удастся завязать знакомство.