Чем объясняется пристальный интерес голландских художников к окружающему миру? мхк

Юдит Лейстер (1609-1660 гг.). Франс Хальс был крупнейшим реформатором портретного искусства в Голландии. Он не только развил и довел до совершенства жанр группового портрета, но и расширил, обогатил образную и сюжетную структуру портрета вообще. Его модели, представляющие собой разные слои голландского общества, естественны и свободны. Они необыкновенно жизненны, и в то же время в них много обобщенности, типичности. Может быть, поэтому Хальсу более всего удается особый вид портрета-жанра, в котором художник как бы дает типологический срез общества. Достаточно вспомнить наиболее известные произведения художника ('Мулат', 'Цыганка', 'Малле Баббе'), чтобы понять, с каким мастерством Хальс выявляет в облике или характере конкретного человека специфические черты целого социального слоя. И если впоследствии мировоззрение художника изменилось и он стал решать иные художественные задачи, то рожденный им портрет-жанр нашел в голландском искусстве много последователей. В основном это были те, кто группировался вокруг Хальса, его ученики или подражатели. Именно они заложили основы бытового жанра в Голландии, творчески развив те проблемы, над которыми работал молодой Хальс. Они воплотили в реальность народно-демократические тенденции его раннего творчества. Среди большой плеяды этих живописцев была и Юдит Лейстер, одна из немногих женщин-художниц в Голландии XVII столетия. С 1629 года Лейстер стала посещать мастерскую Хальса в Харлеме, а в 1633 году художница выходит замуж за Я. М. Моленара, жанрового живописца, тоже ученика Хальса. Все это тому, что Юдит Лейстер стала ярой последовательницей Хальса. Однако в ее творческой биографии есть факты, которые наложили определенный отпечаток на формирование ее вкусов. Еще до того как попасть в мастерскую Хальса, Лейстер первое профессиональное обучение в мастерской утрехтского караваджиста (его имя неизвестно, но, вероятнее всего, это был Хенрик Тербрюгген). Собственно, утрехтские караваджисты представляли собой целую группу живописцев, которые, изучив в Италии классическое искусство, стали приверженцами итальянского караваджизма. Они выступали против возвышенных и далеких от жизни принципов академизма и ратовали за обращение к обыденной действительности, к прозаическому быту простых людей. Одной из характерных черт утрехтского караваджизма, да и караваджизма вообще, был пристальный интерес к проблеме света и его передачи в картине. Любовь к светотеневым эффектам придавала полотнам караваджистов особую жизненность, полную трепетности атмосферу реального окружения. Караваджисты сознательно нарушали созданную академизмом границу между зрителем и искусством. Очень часто их модели обращаются непосредственно к тому, кто созерцает картину, улыбаются ему, жестикулируют. Образуется непосредственный контакт со зрителем. Всему этому Юдит Лейстер научилась у караваджистов. Особенно характерной для ее художнического темперамента оказалась любовь к эффектам света и тени. Но сюжеты караваджистов, порой грубые и фривольные, в ее творчестве приобрели особую женственность и мягкость, а контрасты света и тени - сглаженность и утонченность. Ранние работы Лейстер, выполненные в Утрехте, полностью отвечают живописным принципам караваджистов. Известны ее полуфигурные изображения Гераклита и Демокрита (собрание Дюгтерен в Арнеме), написанные совершенно в духе X. Тербрюггена. Но на этом, собственно, увлечение караваджизмом заканчивается, хотя в этой или иной форме художница всю жизнь отдавала ему дань. С переездом в Харлем меняется не только живописная манера Лейстер, но и вся ее судьба как художника. На рубеже 20-х - 30-х годов она пишет несколько произведений, которые свидетельствуют о глубоком проникновении в живописную манеру Франса Хальса, об увлечении ею. Лейстер создает те же портреты-жанры, что и ее великий учитель. Таковы, например, ее 'Веселые пьяницы' из коллекций берлинской картинной галереи, где изображены типичные среднего класса харлемские буржуа в момент веселого времяпрепровождения. Картины эти, в которых нет ни малейшего элемента дидактики, а лишь искренняя констатация факта, призваны были висеть, конечно, в зале для гостей или столовой, как бы приглашая зрителей последовать примеру их героев. Юдит Лейстер настолько замечательно усвоила живописные особенности хальсовского письма с его широким смелым мазком, что и по сей день некоторые произведения художницы считаются принадлежащими кисти великого мастера. И все же в целом Лейстер - явление совершенно иного масштаба, чем Хальс. Она - лишь талантливый подражатель, умело развивающий чужие идеи. Голландское искусство того времени было богато такими мастерами. Именно их называли 'малыми голландцами'.