Все ушли, и никто не вернулся,Только, верный обету любви,Мой последний, лишь ты оглянулся,Чтоб увидеть все небо в крови.Дом был проклят, и проклято дело,Тщетно песня звенела нежней,И глаза я поднять не посмелаПеред страшной судьбою своей.Осквернили пречистое слово,Растоптали священный глагол,Чтоб с сиделками тридцать седьмогоМыла я окровавленный пол.Разлучили с единственным сыном,В казематах пытали друзей,Окружили невидимым тыномКрепко слаженной слежки своей.Наградили меня немотою,На весь мир окаянно кляня,Окормили меня клеветою,Опоили отравой меня.И, до самого края доведши,Почему-то оставили там.Любо мне, городской сумасшедшей,По предсмертным бродить площадям.
Все ушли, и никто не вернулся,Только, верный обету любви,Мой последний, лишь ты оглянулся,Чтоб увидеть все небо в крови.Дом был проклят, и проклято дело,Тщетно песня звенела нежней,И глаза я поднять не посмелаПеред страшной судьбою своей.Осквернили пречистое слово,Растоптали священный глагол,Чтоб с сиделками тридцать седьмогоМыла я окровавленный пол.Разлучили с единственным сыном,В казематах пытали друзей,Окружили невидимым тыномКрепко слаженной слежки своей.Наградили меня немотою,На весь мир окаянно кляня,Окормили меня клеветою,Опоили отравой меня.И, до самого края доведши,Почему-то оставили там.Любо мне, городской сумасшедшей,По предсмертным бродить площадям.