необычное и удивительное явление в русской драматургии. Так называемая немая сцена, которой заканчивается комедия, следует после того, как жандарм… объявил о прибытии в город настоящего ревизора. Потрясенные чиновники застыли в ожидании неминуемой расправы. Городничий стоит столбом посреди сцены; почтмейстер превратился «в вопросительный знак, обращенный к зрителям»; судья присел почти до земли и словно хотел сказать: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» Кто поражен, кто изумлен, кто злорадствует,– все чиновники составляют весьма живописную и выразительную группу. И эту немую сцену, служащую важным завершением комедии, и зрители, и критики, и литературоведы трактовали по-разному.
Сам Н.В. Гоголь говорил, что немая сцена выражает идею «закона», при наступлении которого все «побледнело и потряслось». То есть финал комедии – это мысль о наступающем возмездии. В.Г. Белинский говорил об ограниченности немой сцены, но большинство критиков согласны все же с автором. Так, В. Гиппиус считал, что немая сцена выражает идею власти и закона, В. Ермилов видел в немой сцене «парад высеченной подлости».
необычное и удивительное явление в русской драматургии. Так называемая немая сцена, которой заканчивается комедия, следует после того, как жандарм… объявил о прибытии в город настоящего ревизора. Потрясенные чиновники застыли в ожидании неминуемой расправы. Городничий стоит столбом посреди сцены; почтмейстер превратился «в вопросительный знак, обращенный к зрителям»; судья присел почти до земли и словно хотел сказать: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» Кто поражен, кто изумлен, кто злорадствует,– все чиновники составляют весьма живописную и выразительную группу. И эту немую сцену, служащую важным завершением комедии, и зрители, и критики, и литературоведы трактовали по-разному.
Сам Н.В. Гоголь говорил, что немая сцена выражает идею «закона», при наступлении которого все «побледнело и потряслось». То есть финал комедии – это мысль о наступающем возмездии. В.Г. Белинский говорил об ограниченности немой сцены, но большинство критиков согласны все же с автором. Так, В. Гиппиус считал, что немая сцена выражает идею власти и закона, В. Ермилов видел в немой сцене «парад высеченной подлости».